— Чем?.. — скривился Ярцев, то ли с досады, то ли от боли в ноге. — Чем ты их угомонишь? У меня патроны на исходе, гранат и десятка на всех не будет. Паникадилом их распугивать, что ли? Так эти черти по молению в тартарары не ухнут.

— Ну, чтоб в пекло провалились, этого не обещаю, — Яков хрупнул луковицей, нисколько не морщась. — А вот креститься, пожалуй, заставлю…

За холстиной с намалёванными окнами поблескивала в сумраке спарка зенитных пулемётов крупного калибра. 20-миллиметровые «Эрликоны».

Сев в откидное кожаное креслице, Яков уверенно закрутил ручкой горизонтального хода, разворачивая артиллерийскую платформу, пока сдвоенные стволы с воронками компенсаторов не упёрлись в пёструю циновку на противоположной стене.

Первая же очередь в три выстрела разнесла стену, сложенную в полкамня. И, как только рассеялась белая известковая пыль, открылась панорама поселка. Той его части, где сравнительно безбоязненно перемещались серые фигурки в глубоких касках с закрылками и долгополых шинелях.

— А теперь наш оркестр исполнит вам танго… — заворчал Войткевич, накручивая ручку высоты и опуская дула пулемётов ниже уровня черепичных крыш. — «Прощай навек» называется. Танцуют все! А вас, Саша, — мельком обернулся он на Новика, засевшего за остатком стены и разложившего подле гранаты и запасные магазины «шмайссера», — я попрошу присмотреть, чтоб нас не отвлекали.

Пули крупного калибра, которые впору было назвать снарядами мелкого, рвали в труху стога сена, разносили в щепу штакетники, прошивали насквозь потемневшие доски сараев и даже саманные — глина с соломой — стены. И всюду доставали серые фигурки, валили их в непролазную грязь проулков, ломая пополам так, что только отлетали клочья шинелей со струями крови, или же сбрасывая с крыш вместе красной чешуёй черепиц.

«Не разобравшись с захваченными “Эрликонами”, выкурить русский десант стало делом немыслимым», — минут через пять понял командир мобильного караула береговой охраны.

«Так вот, оказывается, где эти чертовы пулемёты, что выкосили половину десанта ещё при подходе к берегу, на мелководье, а потом исчезли, как и не было!» — покачал головой лейтенант 2-й роты 3-го штрафного батальона.

…Командира зондеркоманды 10B штурмбаннфюрера доктора Вильгельма Курта не особенно встревожило, что в назначенное время — в 7 утра — из Эски-Меджита не пришло подтверждения на тот предмет, что его там ждут и что навстречу уже выслан патруль. Телефонной связи с этим горным посёлком установлено не было — сизифов труд, район партизанской активности. А радиосвязь в горах, по понятной причине, была не самой надёжной: нырнешь в полуденную тень какого-нибудь ущелья и пока с другого конца на свет божий не выберешься — тишина.

К тому же по дороге находился достаточно важный, охраняемый усиленным постом полевой жандармерии, мост через скальный провал. Так что и без патруля беспокоиться было, в общем, нечего.

Вильгельм и не беспокоился.

Но вот с переднего сиденья перегнулся к нему с озабоченной миной то ли навязанный в SD округа адъютант, то ли соглядатай от полицай-фюрера Крыма Зитца.

— Герр штурмбаннфюрер, — растерянно сообщил он. — Здесь, кажется, имело место быть происшествие…

— Герман, чёрт вас побери, — заворчал из-под козырька фуражки доктор Курт. — Что значит: «имело место быть»? А если ничего не случилось, то, значит, «места быть не имело?» Вы пятый год в СС-Ваффен, Герман, и так не научились говорить с армейской лаконичностью. Что там у вас?

Он поднял козырёк пальцем в кожаной перчатке и тотчас же перестал брюзжать — как-то сразу понял, что именно здесь «имело место».

Его открытый «Wanderer-W11» как раз миновал кривую жердь, крашенную «зеброй», то есть шлагбаум, но никакого полицейского поста при нём не было. Поднял «шлагбаум» один из его собственных СС-штурманов, высланных по ордеру сопровождения вперёд.

— Стоять! — окриком распорядился Вильгельм.

Вслед за кабриолетом штурмбаннфюрера остановился грузовик с тентом, где разом угомонился взвод солдат и, перестав звенеть цепью, фыркнул ресиверами тяжёлый «MAN»-бензовоз с трехтонной плоской цистерной.

— Гефрайтер! — кликнул Вильгельм проворного унтера, который открыл шлагбаум.

Тот попятился к командирской машине, настороженно поводя во все стороны дулом «шмайссера», и только последние десять шагов пробежал с полагающимся подобострастием.

— Да, герр штурмбаннфюрер?

— Немедленно выясните обстановку в посёлке! И передайте ротенфюреру, — махнул он перчаткой через плечо, в сторону грузовика, — чтобы вытряс своих бездельников наружу и выставил оцепление. Мало ли что… Действуйте!

— Яволь! — заскрипел коваными сапогами по щебню СС-штурман.

Два тяжёлых мотоциклета съехали по насыпи с дороги и, петляя между бытовым хламом окраинного пустыря, направились к Эски-Меджит. Над ним угрюмо вздымалась крутая гора с невзрачными руинами крепостной стены. По склону её всё ещё ползли белые кудри утреннего тумана…

Склад в единственной более-менее уцелевшей крепостной башне, судя по следам погрома, был разграблен с самым варварским энтузиазмом. Да и по горному лагерю разведшколы точно тайфун пронесся. А вот машины возле него, с виду по крайней мере оставались целы и невредимы, если не считать спущенных скатов. И то не везде, через раз, словно на бегу.

«Красноармейским трехгранным штыком, судя по точечным проколам в протекторах шин», — определил СС-ротенфюрер Карл Литце, попробовав пальцем заусеницы резины в рисунке протектора.

Впрочем, подобное слишком мелкое пакостничество со стороны партизан казалось подозрительным. И весьма.

— Ганс, Фрик! — подозвал унтер рядовых. — Осмотрите машины и броневик, но ничего не дёргайте и не открывайте, ни дверец, ни капота. Скорее всего, они заминированы.

Карл не досказал, вдруг свалившись в липкую грязь.

Свалился как подстреленный, но будучи при этом целёхонек, то есть сознательно. Тотчас же выдернул из-под себя автомат и, выставив дуло в сторону комендатуры, где только что грянул ружейный залп, передернул затвор.

Впрочем, как выяснилось, больше шуму произвели куры, вышедшие на утренний променад и переполошившиеся не меньше ротенфюрера.

Ещё раз сунулся Трофим Кравченко к начальнику контрразведки спустя две недели, сразу после того, как бравые лейтенанты Новик и Войткевич изловили главного абверовского агента в штабе флота.

Молодцы, конечно. Вот только во время операции убили они водителя-сообщника кавторанга Задоева, а также всех троих диверсантов из «Тамары», оборвав тем самым ниточку к этой немецко-грузинской абвергруппе, действующей у нас в тылу и до сего времени окончательно не ликвидированной.