Хлоя плохо помнила планировку старого дома, но даже панический ужас не помешал ей найти лестницу. За спиной послышался топот Морин, но у нее еще оставалось немалое преимущество, и она слетела по ступеням как молния.

Проскочив последний марш, она споткнулась, упала и потеряла драгоценные секунды. Прежде чем успела вскочить на ноги, маршем выше показалась Морин.

Лестница кончилась, Хлоя продолжала бежать, не оглядываясь, слыша за спиной, как приближается тяжелое дыхание Морин.

В последнее мгновение ей улыбнулась удача — она наткнулась на дверь, которая вела наружу, в сумрачную тьму, освещенную лишь белизной снега. Она находилась на верхней площадке лестницы, спускающейся во двор. Отсюда был виден даже белый холм, наметенный вокруг такси, на котором они приехали сюда, но все следы ног скрылись под глубоким снежным покровом, и снег лежал на каждой ступеньке сугробом по крайней мере в фут высотой.

Хлоя стала спускаться по ступенькам, увязая в тяжелом мокром снегу, но было уже слишком поздно. Она была на полпути, когда Морин догнала ее, вцепилась в короткие стриженые волосы и рванула назад.

— Сука, — прорычала она. По ее лицу стекала кровь. От былого шика и очарования не осталось ничего, она превратилась в разъяренную тигрицу. Схватив Хлою, она ударила ее и швырнула на заснеженные ступени. Небольшой нож удобно лежал в ее руке, и Хлоя ощутила мгновенно вспыхнувшее безнадежное отчаяние. Ну почему всегда возникает нож? Почему никто не пытается попросту пристрелить ее чисто и быстро, вместо того чтобы ковыряться в ее теле, точно хирург, наглотавшийся амфетаминов?

Она закрыла глаза, разом утратив всю храбрость, готовая встретить смерть, и услышала гортанный смешок Морин.

— Вот хорошая девочка, — сказала та. — Больше не перечит.

— Морин! Остановись!

Не может быть, чтобы это крикнул охрипший голос Бастьена — он ведь все и подстроил. Он что, изменил свое решение и вернулся? Изменил свое решение, как тогда в замке, и хочет ее спасти?

— Убирайся, Жан Марк! — со зловещим спокойствием произнесла Морин, не отводя взгляда от Хлои, лежащей на заснеженных ступенях. — Ты сам знаешь, что это лучший выход. У нас нет выбора.

— Отойди от нее! — Голос приблизился и звучал отчетливей, но Морин не слушала.

— Выбирай, Жан Марк, — продолжала она. — Ее или… — Ее голос прервал негромкий хлопок выстрела из пистолета с глушителем. Она изумленно перевела взгляд вниз, пробормотала: — Черт… — и, опрокинувшись на спину, соскользнула по снежному откосу лестницы до самой земли, упав к ногам Бастьена.

Там, где сползало ее тело, по снегу протянулся широкий алый след, ярко выделявшийся на снежной белизне. Хлоя дернулась, но голос Бастьена ее остановил:

— Не двигайся. — Слова его звучали странно безжизненно. Бастьен наклонился и без усилий поднял обмякшее тело Морин. Какое-то время казалось, что он забыл о Хлое. Он понес Морин к забытому такси, расшвыривая снег на своем пути. Дверца открылась с трудом: для этого понадобилось расчистить снежные наносы.

Хлоя поднялась, нетвердо держась на ногах, и сошла вниз по ступеням вдоль кровавого следа. Ноги ее увязали в глубоком снегу. Надо выбежать со двора и затеряться в путанице улиц, он не станет ее искать…

Она никуда не побежала.

Бастьен уложил Морин на заднее сиденье. Глаза ее были открыты, он протянул руку и нежно опустил ее веки.

— Прости меня, любовь моя, — прошептал он, попятился и закрыл дверцу.

Должно быть, его удивило то, что Хлоя стоит с ним рядом, так близко. Все в порядке, оцепенело подумала она. Она уже не в состоянии ни на что реагировать. Только могла стоять рядом с ним в сумрачном безмолвии зимнего вечера и смотреть на него — а снег падал и падал, засыпая все вокруг…

Всего несколько шагов разделяло их — несколько шагов по снегу и крови. Не раздумывая, она бросилась к нему, в его объятия, уткнулась лицом в его плечо, вцепилась в него и тряслась так сильно, что казалось, стучат ее кости, и она из последних сил удерживалась, чтобы не закричать.

Его руки обняли ее, крепко прижали к его телу. Он был сильным и теплым, а то, что его тело слегка вздрагивало, наверняка ей только чудилось.

Бастьен положил руку ей на голову и нежно пригладил волосы.

— Дыши, — услышала она его шепот, — просто медленно дыши. Спокойно, медленно, глубоко.

Хлоя даже не осознавала, что задерживала дыхание. Он осторожно приподнял ее голову за подбородок, подушечкой большого пальца погладил по горлу, точно массируя, стимулируя вдох, и она наконец сделала этот глубокий судорожный вдох, затем еще один, еще…

— Нам нужно убираться отсюда, — прошептал он, и ее разобрал смех, очень похожий на истерику. Некому здесь было ее услышать — Морин мертва, мир закрутился вихрем крови и снега, и если она закричит — никто не услышит…

Но она не закричит. Она будет всем своим телом впитывать его жар, его силу, его дыхание. Так она и стояла, вцепившись в него, и он не сделал ни единого усилия, чтобы поторопить, дал ей время, в котором она нуждалась.

Наконец Хлоя подняла голову. Он не изменился с виду, впрочем, он всегда выглядел одинаково. Она дважды видела, как он убивал, но ни разу его не выдавала реакция. Он был чудовищем, в котором не осталось ничего человеческого.

Но он был ее чудовищем, он охранял ее, а прочее Хлою давно уже не заботило.

— Я готова, — сказала она.

Он кивнул, выпустил ее из объятий и крепко взял за руку. Она, промокшая от снега, была как ледышка и вцепилась в его руку так, что заболели пальцы, но не хотела ослабить хватку. Он повел ее прочь от старого дома, задержавшись лишь для того, чтобы забросать снегом кровавый след, испятнавший последние ступени лестницы. Небо потемнело. Хлоя не знала, надвигалась ли буря, или просто наступил вечер. Или, возможно, ее же собственное упрямство отгораживало ее от жизни, которая становилась невыносимой. Возможно, она сама призвала эту тьму окутать ее, и тьма наконец сомкнётся над ней непроницаемым покрывалом, закрыв от нее все — и свет, и ужас, и боль…

Бастьен ведет себя с ней до крайности нежно, отрешенно подумала Хлоя, когда он открыл перед ней блестящую дверцу автомобиля, который она не узнала, усадил ее на переднее сиденье и пристегнул ремень. Она забыла пальто, и внезапно это показалось ей ужасно важным, как будто она забыла в том доме единственное, что ее берегло.

— Твое пальто… — прошептала она, сделав судорожную попытку вдохнуть.

— Черт с ним. Оно мне не нужно.

— Мне нужно.

Бастьен, не двигаясь, стоял у открытой двери и смотрел на нее сверху вниз, теряясь на фоне темного неба. Думает, не сошла ли она с ума, решила Хлоя. Сошла, разумеется.

Спустя мгновение он кивнул.

— Никуда не уходи, — приказал, закрывая дверцу маленького автомобиля.