– Чью?

– Ну того типа, что меня прикончить пытался.

– У них была его фотография?

– То-то я и сам удивился. Откуда фотка, спрашиваю? А они и говорят, мы за ним уже давно следим. Он у нас, мол, давно на подозрении.

– Ничего не понимаю, можешь рассказывать по порядку?

– А я по порядку и говорю. Только я стал описывать того придурка, который в меня стрелял, как они мне сразу же эту фотку под нос и сунули. Видать, он у них и впрямь в розыске находился.

– Значит, в тебя стреляли?

– Ага.

Физиономия Гермеса прямо лучилась от самодовольства. Он показал на свою перебинтованную грудь.

– Пулю доставали. Правда, я не помню ничего. Ни как меня в больницу привезли, ни саму операцию. Врачи сказали, что я без сознания все это время был. А полицейские велели им молчать, что я тут лежу. Вроде как я тут, а вроде как меня и нет ни для кого.

Выходит, полицейские давно нашли Гермеса, только никому об этом не рассказали. Подругам уж точно не рассказали.

– Но кто же в тебя стрелял?

– А фиг его знает. Я этого типа первый раз в жизни видел.

– А за что он тебя?

На этот раз для ответа Гермесу понадобилось гораздо больше времени. Он покумекал, а потом решил сделать вид, что не слышал вопроса. Плохо же он знал Анжелу, если думал, что подобный фокус может сработать.

– Отвечай! За что в тебя стрелял тот человек?

– Я не знаю.

– Врешь!

– Честно, я его не знаю.

Анжела нахмурилась:

– Ну чего ты все время врешь, Гермеска? Зачем? Я ведь знаю, что ты собирался стрясти с него немножко бабосиков.

– Да не собирался я его шантажировать. Говорю тебе, я этого типа вообще никогда раньше не видел. Я к другому ехал.

– К кому к другому?

– Не знаю. Мне мать его телефон дала и адрес. И сказала: езжай, сынок, пусть этот гад раскошеливается. Он Динку увез, ему и отвечать. Я и поехал. С матерью спорить нельзя.

– Прямо утром в воскресенье и поехал?

– Ага.

А Анжеле, с просьбой поехать к Гермесу и поговорить с ним, тетя Люда позвонила уже во второй половине воскресного дня, около трех часов. Видимо, сначала Людмила Петровна просто ждала сына назад с богатой добычей. Но затем его долгое отсутствие встревожило женщину. Ни сына, ни денег, впору вспомнить и про Анжелу.

Не то тетя Люда беспокоилась за самого Гермеса, не то за те деньги, которые могли оказаться у сына и которыми тот мог с матерью забыть поделиться, но Людмила Петровна набрала номер подруги своей дочери и изложила ей свои страхи. Правда, забыв предупредить, что это она сама и снарядила Гермеса в эту экспедицию.

– И куда же ты поехал?

– Ну, в тот дом. А там этот тип оказался.

– Кто в тебя стрелял?

– Он самый, – кивнул головой Гермес. – И главное, я ничего ему толком сказать не успел, поздороваться даже не успел, а он уже пушку выхватил и в меня выстрелил.

– И что?

– И все! Никакого араба мне повидать так и не удалось. Не знаю, может, этот гад и араба тоже замочил?

– Какого араба?

– Какого-какого… – проворчал Гермес. – Такого! У него с Динкой чего-то наклевывалось. Он ее на своей машине катал. А машина у него крутая! «Ауди»! Белая!

Это он про Салима говорит, поняли подруги. И телефон, который Гермесу дала тетя Люда, тоже принадлежал Салиму.

– Значит, в тебя не араб стрелял?

– Не-а… Русский паренек. Беленький такой, носастый.

– А почему стрелял, ты не знаешь?

– Нет. Я же говорю, я к арабу ехал. Мама сказала, он богатый. Он денег не жалеет. Он и Динке щедрой рукой отсыпал, – продолжал бубнить свое Гермес. – А потом увез, и все! Прощай, сестричка!

– И ты решил, что имеешь право на моральную компенсацию?

– Вообще-то это мамина затея была. Чего она сама-то не пришла? Стыдно, что под пулю меня подставила? Вы ей скажите, что я не сержусь. Пусть приходит и пожрать чего-нибудь принесет. Больничную еду я есть не буду. И еще пусть шмотки мне принесет. Мои-то все в крови, да и испорчены теперь.

Анжела смутилась. И, чтобы скрыть свое смущение, накинулась на Гермеса:

– Ты, прежде чем мне задания всякие давать, расскажи что знаешь! Куда именно ты к арабу поехал?

– Ну так… В дом, куда он Динку возил. Дина сказала, что там его близкий друг живет. И что они, скорей всего, там будут тусить. Так он ей обещал.

– Вот как.

– Ну да. Этот тип за Диной и водителя прислал.

– Откуда ты знаешь?

– Мать сказала, что Динка с водителем к тому арабу укатила, а потом мертвой ее на трассе нашли. Хорошо это?

– Плохо!

– Вот и мама тоже так считала. Ее идея была бабосы с этого типа стрясти. Она тоже про компенсацию выразилась. Динки, мол, больше нет, а похоронить ее надо. На приличные похороны деньги нужны, так она мне сказала.

– А откуда мать знала, где Дину искать?

– Вот у нее самой и спросите! – огрызнулся Гермес. – У Динки от матери тайн не было. В одной комнате жили, попа к попе! Небось в таких условиях и захочешь, да ничего не скроешь.

А вот им Людмила Петровна сказала, что понятия не имеет, куда отправилась ее дочь. Выходит, врала. Но зачем? Боялась, что они спугнут счастье дочери? Не хотела сглазить? Оберегала репутацию Дины?

– Ладно, об этом потом, – вздохнула Анжела. – Лучше скажи, ты Салима встретил?

– Кого?

– Ну, араба этого.

– Да не видел я его! Вот пристали! Говорю же, на меня другой напал. Молодой и русский.

– А как его имя?

– Знаешь, не представился он мне почему-то!

И поворчав, Гермес все же принялся выкладывать свою грустную историю неумного и неумелого шантажа, за который он к тому же чуть было не поплатился жизнью.

Оказалось, что идея потрясти богатого араба пришла Людмиле Петровне после бессонной ночи. Телефон мужчины, который увез с собой Дину «покататься», а также адрес дома, куда парочка должна была поехать, у Людмилы Петровны были. Она могла бы и сама заняться делом, но ей казалось, что у Гермеса получится лучше.

– Поговори там с ним по-мужски, – твердила она сыну, – объясни, что, коли он Динку увез, ему за нее и отвечать. Не знаю, что промежду них там вышло, он Динку застрелил или кто другой, но только девку теперь хоронить надо. Так что стряси с него деньги на похороны. А что лишнее останется, себе за работу возьмешь.

Гермес долго думать не стал. Не приучен был к такому делу. Да и предложение матери заинтересовало его в первую очередь своей простотой. Подумаешь, что тут такого особенного? Он ведь ничего плохого не делает, свое, можно сказать, требует. Да и ехать не так чтобы особенно далеко.