Они подшучивали друг над другом, потом Белл увлек ее в головокружительный вальс. Все было легко и весело, пока она не спросила, кто научил его танцевать. И ощутила, как затвердела его рука, когда он ответил «Мать».

Его раны были глубоки. Леди Аттертон говорила об этом. Люди знали о его трагедии и, вероятно, тоже задавались вопросами. Вполне возможно, что его никто толком не знал. А может, граф был проще, чем она думала. Он изъяснялся прямо и никогда не делал попытки смягчать слова, потому что она женщина. Лора никогда не забудет, как Белл рассказывал ей о плотских потребностях.

Кроме этого, ей почти ничего не было о нем известно. Беллингем жил один и серьезно относился к своей работе в парламенте. Его друзья обмолвились, что он во всем любит порядок. Еще он обладал и другими качествами, которые нельзя было не заметить. Он очень естественно и непринужденно обращался с Джастином, с ранней юности впитав в плоть и кровь моральные устои, привитые отцом. Жаль только, что отказался говорить о нем, когда Лора коснулась этой темы. Белл хорошо понимал, что привлекает мальчишек, и сразу догадался, что Джастин страшится пригласить Сару на танец, и помог ему преодолеть этот страх.

Из него вышел бы прекрасный отец.

Эта мысль случайно внедрилась в сознание Лоры, и теперь она отчаянно пыталась выдворить ее оттуда, чтобы не возникло головной боли. У графа имелось много хороших качеств, однако встречались и досадные. Еще было совершенно ясно, что он не намеревался жениться, чтобы передать графство наследнику. Впрочем, и Лора не собиралась повторно выходить замуж из-за своих страхов.

Зная, что она не ищет мужа, Беллингем чувствовал себя рядом с ней в безопасности, поэтому мог шутить с ней, флиртовать, говорить вещи, от которых трепетало сердце. Они оба притворялись, будто между ними ничего нет. Но на самом деле между ними происходило что-то важное, и Лора понимала, что должна сопротивляться его чарам.

Лора сидела в столовой и ковыряла вилкой пирог с омарами, который принес Пембрук. У нее не было аппетита, но он продолжал носить ей сыр и фрукты. Зато, эти короткие отлучки позволяли ей отдохнуть от его непрестанной болтовни.

– Ах, вот вы где, – проник в ее сознание его голос. – А то я уже испугался, что вы исчезли.

Он рассмеялся и выложил перед ней новые закуски.

У Лоры заломило в висках.

– Признаюсь, я ревную, что вы вознаградили вальсом Беллингема, – говорил Пембрук. – На следующем балу вы должны пообещать вальс мне.

Лора уже начала уставать от него.

– Обычно джентльмен просит.

– Прошу прощения, – извинился он. – Я, как правило, не забываюсь. Боже, вы, должно быть, считаете меня глупым, но уверен, что простите эту промашку.

Лора поднялась.

– Прошу меня извинить.

– Вам нехорошо? – справился он. – Принести что-нибудь еще? Вы почти не прикоснулись к пирогу.

– Лорд Пембрук, благодарю, что сопроводили меня на ужин, но не стоит уделять мне столько внимания, – сказала она.

– Но я хочу, – возразил он.

– Моя матушка говорит в таких случаях: «Хорошенького понемножку».

– Но…

– Я хочу найти своего сына. Наслаждайтесь вашим ужином, – отрезала она и вышла из столовой.

Пембрук переусердствовал в своем желании угождать и в результате проявил излишнюю навязчивость. Лора не хотела его обижать, но впускать в свою гостиную больше не желала. В последний раз он пробыл у нее гораздо дольше традиционных двадцати минут и ни на минуту не замолкал. Бедняга. Похоже, он не знал, как вести себя на людях.

Лора поднялась по лестнице в бальный зал. Там было не так шумно, поскольку многие из гостей находились в столовой. Лору удивляло, что Джастин не отправился ужинать, между тем обладая отменным аппетитом. Она даже шутила на эту тему, называя его бездонным колодцем.

Но тут она увидела сына рядом с Сарой и улыбнулась. Она не станет им мешать. Гости толпами возвращались в бальный зал. Лора покрутила головой с поисках леди Аттертон.

– А вот и вы! – воскликнула леди Нордклиф. – Я вас ищу весь вечер.

Рядом с хозяйкой стоял джентльмен. Его взгляд упал на грудь Лоры, вызвав у нее некоторое смятение.

– Леди Чесфилд, лорд Линдмор обратился ко мне с просьбой познакомить его с вами. Вы позволите?

– Да, конечно, – ответила Лора.

Линдмор склонился над ее рукой.

– Я так много слышал о вас, но вы еще красивее, чем я думал.

– Надеюсь, вам нравится бал, – сказала Лора.

Что-то в нем ее тревожило.

– Вы позволите проводить вас к столу с закусками, чтобы выпить чашку пунша?

Пока Лора размышляла, под каким благовидным предлогом ему отказать, как подошел еще один джентльмен.

– Послушай, Линдмор, ты не можешь всецело завладеть ее вниманием.

Лора вскинула брови и посмотрела на леди Нордклиф.

– Совингтон, вы не забыли правила приличия? Если желаете познакомиться, то должны сначала попросить меня или другую даму вас представить.

– Простите меня. Красота леди Чесфилд затмила все.

Лора уже стала уставать от их напыщенных комплиментов, полагая, что все эти люди в первую очередь интересовались ее приданым. Только она решила изобразить усталость и отойти, как появился господин Броудли. Их алчные взгляды смущали Лору. Господа заспорили, кому из них с ней танцевать, и она уже хотела пожаловаться на разболевшуюся лодыжку, как подоспел Беллингем.

– Господа все танцы леди заняты.

Лора сжала губы. Опять он решил все за нее.

Белл поймал ее взгляд и предложил руку. Лора приняла ее, потому что не желала устраивать сцену, хотя мужчины вели себя глупо.

– Теперь можете меня поблагодарить, – сказал Белл, глядя на Лору, когда увел ее прочь.

– Я собиралась вежливо уйти, – сообщила она. – Но тут вам понадобилось подойти и все испортить.

– Я спас вас от стаи шакалов. Все они до единого – охотники за приданым.

– Согласна, что они разыграли настоящий спектакль, но уверяю вас, что справилась бы с ситуацией.

– Вы не представляете, о чем они думали, – продолжал Белл огрубевшим голосом.

– Это неактуально.

Белл отвел Лору к креслу у камина.

– Как раз напротив. Все они прощелыги и игроки.

Лора подняла брови.

– Думаете, я не поняла, что они за люди?

– Черт подери, Лора. Я хотел защитить вас.

– Я сама в состоянии себя защитить, – ответила она.

Его взгляд говорил об обратном.

– Это чудо, что я сумела благополучно дожить до двадцати восьми лет без происшествий, пока не появились вы.