Дверь с площадки вела в огромную бальную залу. Достаточно просторную для того, чтобы в ней, совершенно не мешая друг другу и не натыкаясь на расставленные вдоль стен мягкие диваны и софы, могло одновременно кружиться несколько десятков танцующих пар.

Посреди залы стояла, совершенно здесь неуместная, высокая, просторная кровать без балдахина, застеленная темно-синим покрывалом, изумительно подчеркивающим белоснежность кожи, лежавшего на нем, обнаженного тела. В то время как беспорядочно разметавшиеся черные волосы девушки почти сливались с покрывалом, от чего она казалась остриженной наголо и еще беззащитнее.

Одежда Аревик валялась тут же, на полу, в ногах, брошенная небрежной кучкой. Собственно, сколько той одежды было на девушке, похищенной прямо из родительского дома? Платье, платок да нижняя рубашка…

"Хорошо, хоть раздевать ее не придется… — подумал как-то отстраненно Тарас. — А то, за такое спасение, недолго, вместо друзей, кровных врагов нажить".

Настораживало другое…

Вокруг кровати, прямо поверх мозаичного пола из дорогостоящего паркета, талантливо составленного из разных пород древесины, отвратительной бурой краской, напоминающей засохшую кровь, был неряшливо нарисован жирный круг, заключенный в два равносторонние, перекрещивающиеся треугольники. А во всех шести углах этой гексаграммы, на невысоких поставцах стояли пятисвечные шандалы с зажженными свечами. Но при этом, излучаемого ими света хватало лишь для того, чтобы вырвать у все более сгущающейся тьмы, небольшой островок вокруг зловещего ложа.

Аревик лежала совершенно неподвижно. Либо очень крепко спала, либо находилась без сознания.

Куница шагнул ближе, безотчетно любуясь изумительно стройным, даже чуть худощавым телом девушки. Его Ребекку тоже нельзя было назвать толстушкой, но все-таки фигура деревенской девушки и близко не могла сравниться с утонченным изяществом юной армянки. Зато груди у Аревик, как на вкус парня, были уж слишком маленькие: не только взяться, а даже взглянуть толком не на что. Это обстоятельство позволило Тарасу очнуться и вспомнить, зачем он здесь.

Тряхнув чубом, прогоняя с глаз остатки наваждения, ведун хотел было подойти к кровати, но неожиданно понял, что не в состоянии даже пошевелиться. Что-то невидимое прочно удерживало его на месте, как клейкая паутина неосторожную муху.

— Ну, здравствуй, Тарас, сын Тимофеев! — насмешливо прокаркал сзади него незнакомый, но очень неприятный голос. — Что-то ты не слишком торопился. Я уж и ждать устал…

— Какого лешего?.. — начал Куница, пытаясь хотя бы повернуть голову, но тщетно. — Ты ошибаешься, хозяин… Кем бы ты ни был — я совсем не тот, за кого…

Громкий смех колдуна заглушил его слова.

— Интересный поворот. Неужели станешь отказываться от родного отца? Вот никогда б не подумал. Хотя, лично для меня, твои чувства не столь важны. Главное, чтобы душа покойного Тимофея Куницы, к этому времени, о вашем кровном родстве не позабыла…

Чернокнижник вышел из-за спины казака и остановился рядом с ним, чуть сбоку, не закрывая от глаз молодого Куницы распростертую навзничь девушку. И ведун, теперь, уже не опасаясь, что будет раскрыт, смог как следует рассмотреть бывшего учителя побратима Степана.

Вблизи колдун выглядел как самый обычный человек преклонного возраста, каких сотни в каждом городе. Вот только странноватого покроя балахон — одновременно напоминающий и монашескую рясу с капюшоном, и отороченную горностаем мантию — как бы сотканный из фиолетовой тьмы, сводил на нет это мирное впечатление. Да еще непривычный взору кулон из черепа какого-то мелкого животного, висящий на груди чародея.

— Сосунки! Неужто вы и в самом деле решили, что можете меня обмануть? И где? В моем собственном доме! Хотя, — сбавил тон колдун, — чему тут удивляться — если в главных советниках у тебя мой непутевый приемник? Именно чего-то подобного от недоучки и следовало ожидать. Один трубку в руке вертит, а два других, вокруг замка бродят… Смешно! Ведь вам, несмышленышам, даже невдомек, что это не вы меня отыскали, а я сам вас к себе заманил. Проложив для этого тропинку шириной в королевский тракт. Чтоб следопыты невзначай не заплутали и не сбились с пути… Герои! От слова горе. Ну, да ладно… — устало вздохнул колдун. — Конечно, весьма приятно: в очередной раз оказаться прозорливее своих соперников, да только какие из вас соперники? К тому же, подобное бахвальство в моем почтенном возрасте уже не к лицу. Поэтому, коль все в сборе, приступим к поиску…

— К чему приступим? — переспросил Куница, упорно придерживаясь роли недоумка. Если колдун так легко в это уверовал — зачем разочаровывать старика? — Чего искать изволите?

— Юноша, пораскиньте ж, в конце концов, мозгами, если они у вас есть в наличии! — раздраженно ответил чернокнижник. — На кой ляд магу моего уровня понадобилось именно вас сюда заманивать? Что лично в вашей персоне такого особенного и неповторимого? Неужели самому не понятно?

— В моей персоне?.. А-а, так вам тоже нужна реликвия… — радостно сообразил казак. — Та самая, которую будто бы архангел Михаил передал моему отцу?

— Ну, вот, ты и сам все понял. Совершенно обленился народ, — проворчал колдун. — Нет, чтоб хоть чуть-чуть головой подумать. Привыкли обо всем только выспрашивать. А коли и тебе теперь все ясно — будь добр помолчать немного. Мне надо сосредоточиться…

— Но я не имею ни малейшего понятия, где она находится. Чем угодно поклянусь, если не верите.

— Само собой, — равнодушно пожал плечами чернокнижник. — Стал бы я иначе все так усложнять. Зато ваш покойный батюшка обо всем прекрасно осведомлен. Вот с ним мы и потолкуем.

— С покойником? — Тарас вновь попытался оглянуться, словно подозревал, что за спиной у него сейчас появиться пропавший отец. Но сковывающие чары надежно удерживали его от любого движения. — А разве такое возможно?

— Господи, неужели человеческому невежеству нет предела? — тяжело вздыхая, безнадежно взвел вверх очи колдун. — Скажите мне, неугомонный вьюнош, как ты считаешь: что здесь может делать это прелестное создание? — он указал пальцем на кровать.

— Аревик?

— Как ты сказал? Аревик? Ах, ну да… Кажется, эту юную армяночку именно так и зовут. Право слово, не помню. Но, ты не ответил на мой вопрос. И чтоб тебя не вводили в заблуждение ее обнаженные прелести, спешу заверить, что разговор сейчас не о насилии… Во всяком случае, пока не о насилии… — чуть подумав, поправил себя чернокнижник. — Все же девица чертовски хороша, верно?.. И хоть со временем и под бременем прожитых лет телесные забавы теряют большую часть остроты ощущений, а так же прочую былую прелесть, здесь, порой, бывает слишком скучно. От чего ж не попытаться развеять тоску хоть как-то? Сам я еще не удосужился попробовать, но слышал, что женщины презабавно визжат, если с них снять не только одежду, но и кожу. Не хотите остаться и проверить? А впрочем, не будем отвлекаться по пустякам… — сам себя прервал разговорившийся старик. — Итак? Я вас слушаю, юноша! Еще ничего путного не пришло в голову?