– Я не мог заподозрить такое… такое коварство. Такое только в романах бывает. В жизни все проще.

– Да? Проще? Искалечить другого человека? Не поинтересоваться, что с твоей невестой? Просто… Все просто… И в моем платье свадебном замуж за тебя выйти. Я до последнего верила, что у тебя была другая… Я ей очень доверяла.

– И я доверял. Твоя лучшая подруга. Как я мог не доверять? И потом… Она так сочувствовала… Так переживала. Доказывала свою любовь. Я доверился. Больше мне нечего сказать. Скажу: прости. Просто потому, что должен это произнести. Жить я с ней под одной крышей не буду. Это обещаю. А прошлое – не в моей власти что-то изменить.

Он встал.

– Иди, – сказала я. – Иди. Она ждет тебя дома. Идите все.

– Я никуда не пойду от тебя, – сказал Сережа.

– Судьба жестока, – произнес Виктор. – Видишь, свела тебя с нашим единственным сыном. Он хороший человек. Он не знал ни о чем. Он не виноват перед тобой.

– Он? Не виноват?! Он родился после того, как вы убили моего ребенка! И он не виноват? Любишь его?

– Больше жизни! – твердо сказал Виктор.

– А у меня и любить некого! Чтоб вам пусто было! Уходите!

Я плохо помню, что было потом.

Начала понимать, где я и что со мной, уже утром. Рядом лежал Сережа. Лицо его было серым – никогда прежде не видела я у человека такого лица. Я не имела права на жалость. А уж на любовь к нему – тем более. Мне оставалась только ненависть.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Какая разница?

– «Скорую» тебе вызывали. Ты сознание потеряла.

– Кино!

– Нет. Не кино. Сердце. У тебя очень плохая кардиограмма. Тебе бы в больницу.

– Мне бы в землю, – ответила я.

– И мне бы.

– Ты – живи.

– Не уверен, что смогу.

– Ты сможешь. Вы живучие. Предатели живучие. Все.

– Я не предатель. Никого никогда не предал. И не предам.

– Лучше не говори.

Мы лежали молча. И так плохо мне не было даже после аборта.

Что же за судьба такая, что рядом со мной оказывалась сущность в подобии женщины с именем Людмила? И назначение этой сущности – отнимать у меня любовь. И мой любимый произведен на свет этой сущностью. А мой ребенок – ею же и уничтожен.

– Нельзя им поддаваться, – произнес Сережа.

– Кому им?

– Обстоятельствам. И тем людям.

– Родителям твоим?

– Да. Им. Все равно все за все расплачиваются. Рано или поздно. Я понял, как это работает. Цепь обрывается…

Он еле говорил.

Мне снова стало его жалко, но я понимала, что будущего у нас нет. Не из мести, хотя мести я жаждала. Я хотела, чтобы Людка всю оставшуюся жизнь умывалась горькими слезами за то, что она вполне осознанно сотворила. Очень этого ей желала. Но мы? Как нам быть вместе?

– Позволь мне быть рядом с тобой, – попросил Сергей.

Я позволила. Без него я даже дышать не могла. Как бы я жила, если бы он ушел? Радости не было. Горечь одна осталась. Иногда в его жестах я видела его мать, и это было невыносимо.

Родители его уехали. Порознь – так он мне сказал. Хотя это не было важно. Они как будто рассеялись в дымке. Все перегорело. Сердце о себе напоминало постоянно. Я поняла, что нужно сделать завещание. Мы вместе с Сережей прилетели в Москву (он боялся меня оставлять одну), я повидала вас, тебя, моя дорогая девочка. Мы вернулись. Мне казалось, что рана затянется. Потихоньку, медленно, как это уже было со мной когда-то.

Его отец попросил разрешения приехать к нему. Конечно, Сережа разрешил. Мы все равно жили у меня. Я видела, что он не здоров. Эти черные круги… Он почти не улыбался. Да и я тоже. Счастье от нас отвернулось. А разойтись мы не могли. Это вообще была бы смерть. Мы оба это понимали. И все ждали чего-то. Однажды он пошел в свой дом. К отцу. Тот попросил принести кое-какие продукты, ему тяжело было нести их в гору. Сережа сказал, что вернется через час. Мне так не хотелось, чтобы он уходил! Мы обнялись, как будто на год расставались. Поцеловались. И я сказала ему:

– Все будет хорошо! Будем жить!

И он так обрадовался, засиял:

– Будем жить!

Больше я не видела его живым.

Он бегом поднялся на свой пригорок, крикнул отцу, что пришел, тот спустился, а Сережа схватился за сердце и упал. Обширный инфаркт. «Скорая» приехала, только чтобы подтвердить факт смерти. И потом оказалось, что один инфаркт у него уже был – не так давно. Наверное, в тот самый вечер, когда он пришел ко мне с родителями. Синие губы… Забыть их не могу.

Вот и все. Теперь ты знаешь и причины, и следствия.

Галенька, думаю, у тебя нет больше вопросов. Потому что я-то точно знаю, к кому я стремлюсь, кто меня ждет там, кто меня зовет. И каждую ночь я надеюсь на встречу с ним.

Самураи говорили, что жить нужно, считая, что ты уже мертв. Это я недавно узнала. А живу именно так. Пока живу.

Не бойся жизни. И не отвергай свое счастье. Я буду с тобой.

Твоя Ната».

* * *

Галка впервые оказалась дома у Вольки. Только сейчас она поняла, что никогда прежде не переступала порог квартиры своей лучшей подруги. Волька укладывала в коробки книги и осеннюю одежду. Она собиралась переезжать к Марии Леонидовне. Родители восприняли это известие на удивление спокойно. Они были уверены, что Волька делает доброе дело, собираясь помогать старой женщине.

– Мы пока молодые, мы справляемся. А каково старому человеку в полном одиночестве? Все хорошо и правильно.

Так же спокойно отреагировали родные на известие о том, что их дочь собралась замуж. «Мы тоже рано поженились. Не настолько рано, как вы, но это не так важно. Главное, чтобы вы были счастливы».

Лишь сейчас, покидая родной дом, Волька почувствовала его тепло и уют. Она уже не понимала, как могла столько лет стыдиться родных стен. Выписавшись из больницы, она спокойно пригласила Андрея к себе, и ничего ужасного от этого не приключилось.

Теперь вот Галка пришла ее навестить.

– Не удивляйся, у нас дома хлам на хламе. Мама не любит ни с чем расставаться. Психует, если надо что-то менять. Она была в заложниках на Дубровке. Ты слышала про «Норд-Ост»?

– Да. Мне Наточка рассказывала. Но почему же ты не говорила мне?

– Не могла я, Галь. Тяжко все это… Тяжко. Всего не расскажешь.

– Да, Волечка, всего не расскажешь. Вот, смотри. Мне принесли последний подарок от Наты. Я теперь знаю, что с ней стряслось.

– Никто ее не убивал? Она сама, да? – спросила Волька, беря из рук подруги тетрадь со смешной обложкой. – Можно прочитать?