Элфритон. Клей-Кросс. Силуэт крючковатого честерфилдского шпиля ознаменовал вступление в Скалистый край[23]. Утром в круглосуточной кофейне в Дронфилде незнакомец подарил Гарольду ивовую тросточку и дружески стиснул его плечо. Еще через семь миль продавщица в Шеффилде сунула Гарольду мобильник, чтобы он мог позвонить домой. Морин заверила его, что у нее все хорошо, если не считать небольшой неполадки — протекающей насадки для душа. Затем она спросила, в курсе ли он последних новостей.

— Нет, Морин. Я не читал газет с тех пор, как тронулся в путь. А что случилось?

Ему послышалось — впрочем, он не был уверен, — что Морин всхлипнула и потом вымолвила:

— Новость — это ты, Гарольд. Ты и Куини Хеннесси. Ты буквально повсюду.

После того, как в «Ковентри Телеграф» появилась публикация о Гарольде, ни одно утро на Фоссбридж-роуд не обходилось без происшествий. Тема попала на пустой новостной день, и вскоре ей посвятили радиопередачу в прямом эфире. Историю тут же подхватило несколько местных изданий, в том числе «Саут-Хэмс газетт», где ей отвели первую полосу и целый разворот. Затем ею заинтересовалась парочка центральных изданий, и неожиданно вокруг Гарольда возник ажиотаж. Его поход сделался предметом обсуждения в передаче «Размышления о сегодняшнем дне» на Радио-4 и породил множество передовиц о природе современного паломничества, типично английского явления, и о мужестве поколения читателей «Саги»[24]. Люди обсуждали его в магазинах, парках, пабах и офисах, на спортплощадках и вечеринках. История захватила всеобщее воображение, как и пообещал Мик редактору своей газеты, и по мере распространения обрастала все большими подробностями и домыслами. Некоторые утверждали, будто Гарольду уже за семьдесят, другие — что он переживает не лучшие времена. Многие видели его в Корнуолле и в Инвернессе, а также в Кингстоне-на-Темзе и в Скалистом краю. Горстка репортеров оккупировала мощеную булыжную тропинку у дома Морин, а местная съемочная бригада дежурила за соседской изгородью из бирючины. При наличии необходимого оснащения можно было даже следить за путешествием Гарольда в «Твиттере», но у Морин такового не имелось.

При взгляде на его фотографию в местной газете Морин больше всего поразилась тому, как он изменился. Каких-то полтора месяца назад Гарольд вышел отправить письмо, а теперь он выглядел неправдоподобно высоким — и вполне довольным жизнью. На нем по-прежнему была непромокаемая куртка и галстук, но волосы на голове свалялись в сплошной колтун, борода пестрила проседью, а кожа на лице потемнела так, что Морин пришлось долго всматриваться, чтобы разглядеть в нем знакомые черты.

«Невероятное паломничество Гарольда Фрая» — гласил заголовок. В статье описывалось, как пенсионер из Кингсбриджа (между прочим, родного городка мисс Южный Девон) отправился в Берик без денег, мобильника и карты, чем и стяжал славу героя двадцать первого века. Заканчивалась статья маленьким снимком с подписью: «Эти ноги пройдут пятьсот миль»; на нем можно было увидеть тапочки для парусного спорта — такие же, как у Гарольда. Они, несомненно, уже выбились в лидеры продаж.

Синяя нитка на карте Рекса проложила путь от Бата на север, затронув Шеффилд. Морин подсчитала, что, если Гарольд будет продолжать в том же духе, уже через несколько недель он доберется до Берика. Но, невзирая не его успех, несмотря на процветание ее огородика и дружбу с Рексом, не говоря уже о ежедневно получаемых ею письмах поддержки от доброжелателей и онкобольных, иногда на Морин вдруг накатывало ощущение потерянности. Неизвестно, откуда она бралась; бывало, она заваривает чай, и тут вдруг ее сиротливая чашка вызывает желание закричать в голос. Рексу Морин в этом не признавалась, а в таких случаях поднималась в спальню, задергивала занавески, забиралась под одеяло и рыдала взахлеб. Казалось, так легко взять и больше не вставать с постели. Перестать умываться. И есть. Одинокая жизнь требовала постоянных усилий.

Звонок от некой молодой женщины, предложившей услуги пиар-представителя, был для Морин как гром среди ясного неба. Женщина уверяла, что всем интересно выслушать версию жены Гарольда.

— Но у меня ее нет, — возразила Морин.

— Что вы думаете о затее вашего мужа?

— Что это, должно быть, очень утомительно.

— Правда ли, что у вас проблемы в семье?

— Простите, как-как вы себя назвали?

Молодая женщина повторила, что занимается связями с общественностью. Ее работа состоит в том, чтобы представлять своих клиентов широкой публике в наиболее выгодном свете и защищать их права. Морин попросила ее обождать минутку: на грядке с ростками фасоли расположился фотограф, и ей пришлось предупреждающе постучать по оконному стеклу.

— Я во многом могу быть вам полезна, — продолжила дамочка.

Она перечислила моральную поддержку, утренние телеинтервью и приглашения на рауты списка «Б».

— Вам стоит только выразить ваши пожелания, и я тут же ими займусь.

— Вы очень добры, но только я вовсе не любительница ходить по тусовкам.

Порой Морин не могла определить наверное, какой из миров безумнее: тот, что в ее голове, или тот, о котором она читала в газетах и журналах. Она поблагодарила девушку за любезное предложение.

— Мне, честно говоря, помощь не особенно требуется. Если только вы не возьметесь за глажку?

Морин рассказала об этом Рексу — он только посмеялся. Пиар-девица меж тем не оценила ее юмора. Морин с Рексом пили кофе у него в гостиной, потому что у нее закончилось молоко, а у ворот сада, кажется, надолго обосновалась группа фанатов, ожидавших новостей о Гарольде. Они принесли Морин гостинцы: кексы «данди» и носки ручной вязки, но она объяснила им, как и прежде приходившим поклонникам, что у нее нет адреса для отправки.

— Кто-то из журналистов назвал поход Гарольда идеальной историей любви, — тихо вымолвила она.

— Но Гарольд не влюблен в Куини Хеннесси. И его поход преследует совсем иную цель.

— Журналистка спрашивала о наших семейных проблемах.

— Морин, вам надо обязательно верить в мужа и в ваш брак тоже. Гарольд вернется.

Морин принялась рассматривать край юбки. Шов в одном месте распоролся, и подогнутый край провис.

— Но верить так трудно! Даже больно. Я ведь не знаю, любит ли он меня до сих пор. И любит ли он Куини… Иногда мне даже кажется, Рекс, что мне было бы легче, если бы он умер. Тогда я, по крайней мере, знала, чего ждать. — Она взглянула на соседа и побледнела: — Какие ужасные вещи я говорю!

Он пожал плечами:

— Ничего…