Сердце Дженси тревожно екнуло, но она тут же ответила:

– Нет, миледи, я прожила в Канаде только год.

– Так вы из Англии? Вы жили в…

Уклониться от ответа было невозможно.

– В Карлайле, миледи. – Чтобы покончить с этим разговором, Дженси добавила: – Мой отец был школьным учителем, но он умер несколько лет назад. Когда умерла и мать, я отправилась к своему дяде в Йорк.

– Понятно, – кивнула миссис Рэнсом-Браун. – А теперь умер и дядя. Печально, очень печально.

– А вы, мэм? – спросила Дженси. – Откуда вы родом?

«Только бы не с севера», – взмолилась она.

– Я из Ратленда, но мы с мужем купим поместье под Лондоном, поскольку его новая должность требует, чтобы он большую часть времени проводил в столице.

А преподобный Шор – из Девона. Значит пока она в безопасности, но возникли новые опасения. По глупости она воображала, что жизнь с Саймоном будет похожа на ее жизнь в Карлайле. И только сейчас Дженси поняла, что будет встречать самых разных людей, даже тех, кто долго жил в Камберленде и Карлайле. Едва ли ей придется столкнуться со знакомыми из Карлайла, но все же…

Конечно, здесь, на «Эверетте», она в полной безопасности, однако следовало подготовиться заранее – подготовиться к будущим столкновениям.

Еще немного посидев, Дженси поднялась из-за стола и, извинившись, сказала, что устала и поэтому должна уйти к себе. В каюте же села на тумбочку и глубоко задумалась.

А может, она тревожится попусту? Ведь в высшем обществе Камберленда и Карлайла никто не знал о существовании Джейн и Нэн Оттерберн. А если какие-нибудь леди заходили в лавку Марты – впрочем, Дженси не помнила такого случая, – то они не знали, кто их обслуживал.

Тут раздался стук в дверь, и она вздрогнула от неожиданности. Но оказалось, что это Керкби – он принес кувшин горячей воды. Дженси поблагодарила стюарда, и тот, вежливо поклонившись, вышел из каюты.

Умывшись, Дженси говорила себе, что все будет хорошо и никакая опасность ей не грозит. Да, все очень даже хорошо. Ведь Саймон уже почти здоров, и, судя по всему, он едва сдерживал желание…

Думая о предстоящих удовольствиях, Дженси сменила нижнюю рубашку и надела теплый халат. Вынув шпильки из волос, она распустила косу и, сев на тумбочку, стала расчесываться. Когда же Саймон, постучавшись, вошел, ее охватил трепет желания.

– Ах, дорогая… – Он приблизился к ней с ласковой улыбкой. – Что же ты, милая?.. Продолжай, пожалуйста. Я люблю смотреть, как ты причесываешься.

Она тоже улыбнулась и еще несколько раз провела щеткой по волосам. А он принялся раздеваться. Сначала снял башмаки, потом сюртук, жилет, галстук.

– Что же дальше, моя милая?

Дженси тихо рассмеялась и вдруг выпалила:

– А дальше – неприличное. Раздевайся же…

Он тоже засмеялся и распустил ремень.

– А теперь что? Еще более неприличное?

– Ты ужасно порочный, если так дразнишь даму. Продолжай.

Несколько секунд спустя он уже стоял перед ней обнаженным.

– Так меньше дразню?

Щетка выпала из ее руки и со стуком упала на пол. Дженси встала, чтобы обнять мужа, но вдруг увидела заживавшую рану на его руке. Наклонившись, она поцеловала ее.

– Саймон, ты же чуть не умер.

– Не умер, потому что решил сделать тебе одолжение. – Он снял с нее рубашку, и они поцеловались.

За дверью раздался взрыв хохота, и Дженси уткнулась лицом ему в грудь.

– А если нас услышат? – прошептала она.

– Мы ведь муж и жена, – также шепотом ответил Саймон. – Нам это позволяется.

– Но мы же голые… Я уверена, что голыми… не полагается.

Он тихо рассмеялся.

– Почему же?

Она подняла голову.

– Опять ты надо мной смеешься.

– Глупенькая, напрасно ты так беспокоишься. Но если не можешь не волноваться, то запомни: тебе не следует шуметь, и тогда никто ничего не узнает.

Саймон сел на тумбочку и привлек жену к себе. Поцеловав, прошептал:

– Милая, я так по тебе соскучился.

– Я тоже ужасно…

Внезапно за дверью послышался голос полковника; он сказал: «Спокойной ночи».

Дженси в испуге замерла, а Саймон рассмеялся. Она посмотрела на него с укоризной:

– Тогда и ты не шуми.

– Но я же не запретил тебе шуметь. Если хочешь, кричи во весь голос, любимая. – В следующее мгновение он взял ее за бедра и вошел в нее.

Она вскрикнула, но тут же умолкла, крепко прижавшись к нему.

– Что же ты молчишь? – проговорил Саймон с улыбкой.

– Но я…

Он снова улыбнулся:

– В таком случае я заставлю тебя кричать.

Она чуть приподнялась и поцеловала его в губы. Он еще крепче сжал ее бедра, и Дженси, задыхаясь, прошептала:

– О, Саймон, любимый…

В какой-то момент она не выдержала и из горла ее вырвался крик. Несколько секунд спустя оба затихли, прижавшись друг к другу.

Потом холод заставил их перебраться на нижнюю койку, и они снова прильнули друг к другу.

– Саймон, я люблю тебя все сильнее, – прошептала Дженси. – Люблю так сильно, что даже не могу выразить словами. Всегда помни о моей любви, хорошо?

– Как же я смогу об этом забыть? – Он приподнял ее ногу и снова вошел в нее. – Поверь, моя милая, я всегда буду тебя любить.

Через миг их губы слились в поцелуе.

Саймон проснулся от звона колокольчика, которым стюард призывал пассажиров на завтрак. Повернувшись, он немного приподнялся и заглянул в лицо жены. Волосы ее разметались по подушке, и он осторожно провел по ним ладонью, затем поцеловал Дженси в губы.

Глаза ее тотчас же открылись, а на губах появилась радостная улыбка.

Саймон улыбнулся ей в ответ и прошептал:

– Зовут завтракать. Как спала?

– Замечательно.

– Что ж, ничего удивительного. Было бы странно, если бы после таких упражнений…

– Прекрати, Саймон.

Он ухмыльнулся:

– Хорошо, любимая.

– Милый, не надо…

– Не надо называть тебя любимой?

– Просто я хотела сказать…

Тут опять зазвонил колокольчик, и Дженси, вскочив с кровати, стала одеваться. Саймон какое-то время смотрел на нее, потом тоже поднялся.

Она взглянула на него с беспокойством:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Я чувствую себя прекрасно. Даже спал хорошо. Но если хочешь, то можешь помочь мне одеться.