– Надеюсь. – Он поцеловал ее и ушел.

Оставшись одна, Дженси села с тяжелым вздохом. Может, Дакр действительно встречал ее где-нибудь? Нет-нет, такого не могло быть. Она-то уж точно его не знала. Ведь такие джентльмены, как он, никогда не заходили в лавочку Марты. К тому же он даже не из Карлайла!

Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох.

Нет, он никак не мог бы ее узнать, даже если бы встречал когда-нибудь. Ведь Дакр же сказал, что провел в Канаде пять лет. Конечно, до этого он жил в Англии и, возможно, даже видел ее, когда бывал в Карлайле, но ведь она-то в то время была совсем еще девчонкой…

Выходит, ей не следовало бояться. Более того, не надо нервничать всякий раз, когда она встретит кого-то из Камберленда. Никто ее не узнает, потому что сейчас она нисколько не похожа на прежнюю Дженси.

Немного успокоившись, она легла на койку и провалилась в сон. Проснувшись утром, Дженси обнаружила, что лежит одна, и в ужасе замерла. Но уже в следующую секунду она поняла, что Саймон спит на верхней койке, и посмеялась над своими страхами. Конечно же, Саймон никак не мог узнать ее секретов, и ей не следует об этом беспокоиться.

Забравшись к мужу, Дженси разбудила его интимными ласками, и он пришел в восторг от такого пробуждения.

На встречу с Дакрами она пошла с бьющимся сердцем, но вскоре успокоилась. Новый знакомый ни разу не упомянул Камберленд и больше ни о чем Дженси не расспрашивал. Он беседовал в основном со своей молодой женой и лишь изредка обращался к другим пассажирам.

Преподобный Шор почти все время проводил в салоне и что-то писал, полковник же, расхаживая по палубе, беседовал с сыном. Важная персона обычно сидела в салоне и читала, иногда шила, а ее угрюмая дочка молча сидела рядом.

По вечерам пассажиры садились играть в вист; играли, как правило, полковник с женой и Нортон с Саймоном, а Дженси с Хэлом чаще всего лишь наблюдали за игрой.

«Наверное, он не любит пользоваться карточной рамкой при незнакомых людях», – думала Дженси, поглядывая на Хэла. Вспомнив о том, что и Саймону, возможно, приходилось бы обходиться без правой руки, она содрогалась.

Иногда они музицировали. У мисс Рэнсом-Браун были цимбалы и, по счастью, красивый голос, иначе это превратилось бы в пытку. Хэл обладал прекрасным голосом, и он охотно пел дуэтом с девушкой. Лайонел Дакр играл на флейте, а Саймон – весьма неуместно, как решила Дженси, – доказал, что он мастер игры на ложках: он брал две ложки и отбивал такие ритмы, что они сами по себе казались музыкой.

Однажды, одевшись потеплее, они даже танцевали на палубе. Матросы обеспечили их музыкой – сыграли несколько мелодий. Нортон танцевал с молоденькой мисс Рэнсом-Браун, а Дженси танцевала с Саймоном. Танец был довольно простой, и муж направлял ее, поэтому у нее прекрасно получалось. Улыбаясь, Дженси воскликнула:

– Как замечательно! Посмотри, какая луна!

Он поднял голову, и они чуть не столкнулись с другой парой. Оба рассмеялись, а потом снова стали смотреть на луну и на звезды.

Но после Квебека русло реки повернуло к северу, и с каждым днем становилось все холоднее. У какого-то небольшого городка они опять сделали остановку, чтобы набрать пресной воды, и увидели лед возле самого берега. В эту ночь выпал снег. Правда, к утру от него почти ничего не осталось, однако предсказания оказались верны: было ясно, что в этом году река замерзнет рано, а корабли, которые замешкались в Монреале, не смогут выйти в Атлантику.

Но все понимали, что «Эверетта» уже не попадет в ловушку; уверенно разрезая волны, она направлялась к заливу и к океану. Кутаясь в плотный плащ, Дженси подолгу стояла на палубе и молилась, молилась, молилась…

– Любимая, чем тебе помочь?

– Уйди!..

– Но как же я могу?..

Дженси подняла голову от ведра – растрепанная, несчастная.

– Уходи. Уходи же! Оставь меня одну.

– Ты не оставила меня в Йорке, и я не оставлю тебя сейчас. Позволь, милая, я хотя бы протру тебе лицо.

Она прикрыла глаза и пробурчала:

– Если не уйдешь, я тебя пристрелю.

– Ты не умеешь стрелять.

– Научусь. Уходи!

Ее опять вырвало.

Саймон со вздохом поднялся и вышел из каюты. Идти приходилось, цепляясь за поручни, чтобы не сбросило в бурное море. Качка усиливалась, и каждый толчок отдавался болью в заживающих ранах.

Это началось во время обеда; никто из пассажиров не мог есть, и вскоре все разошлись по своим каютам. Саймону тоже было не по себе, и он то и дело морщился от неприятных ощущений в животе.

Тут из своей каюты вышел стюард с ведром угля для печки.

– У вас все хорошо, сэр?

– У меня – да. Но жена ужасно страдает. Сколько еще больных?

– Мистер Дакр, капитан Нортон и полковник с сыном. – Стюард понизил голос. – Все стали такие раздражительные… Сэр, вы ведь понимаете, о чем я говорю?

– Моя жена тоже раздражительная. Даже не разрешает мне ухаживать за ней.

– Так часто бывает, сэр. Морская болезнь и ангела выведет из себя.

– Я должен что-то сделать… Скажите, у вас есть пассажиры в третьем классе?

– Только одна семья, сэр. Обычно мы никого не берем в третий класс, только слуг. Но на этот раз капитан решил взять одну семью из восьми человек. Мне кажется, это весьма почтенные люди, сэр.

– Я смогу нанять женщину? – спросил Саймон.

– Возможно, сэр. Среди них есть молодая вдова, и лишние деньги ей, наверное, не помешают.

– Поговорите с ней, если можно. Полагаю, с завтрашнего дня я мог бы нанять ее, чтобы ухаживала за моей женой.

– Да-да, сэр, конечно. – Подхватив ведро, стюард скрылся из виду.

Саймон вошел в салон и осмотрелся. Как он и ожидал, здесь не было никого, – очевидно, все мучились в своих каютах. Он бы вышел на палубу, но там было слишком холодно. Наверное, Дженси права: было бы замечательно, если бы люди умели летать. Может, со временем они начнут летать через океан на воздушных шарах. Хотя скорее всего их и в воздухе будет тошнить.

Услышав скрип двери, Саймон обернулся и, не удержавшись на ногах, рухнул в стоявшее рядом кресло. Ударившись боком о ручку, он воскликнул:

– Проклятие!..

– Очень больно? – Хэл подошел к креслу. Саймон схватился за ребра и проворчал:

– Черт бы побрал это море и этот шторм! От всего этого с ума можно сойти. – Взглянув на пустой рукав друга, он в смущении добавил: – Впрочем, мне-то грех жаловаться.

Хэл пожал плечами.

– Хочешь бренди?

– Да, пожалуйста.

Хэл подошел к буфету, достал два бокала с тяжелыми донышками и поставил их на стол, с замечательной ловкостью маневрируя при качке. Потом вынул из кармана серебряную фляжку, откинул крышечку и разлил бренди по бокалам.