class="p1">Перевод заклинаний практически невозможен. Небезопасно даже, взяв, к примеру, заклинание на хинди, перевести его на урду и кому-нибудь передать. Три раза из четырех сработает, но на четвертый раз пострадаешь сам. Песенные заклинания – единственное исключение. Но их не вполне переводят – скорее, ты пишешь новое заклинание на другом языке, но на ту же музыку и ту же тему. Зачастую это сложнее, чем сочинить заклинание с нуля, и в большинстве случаев ничего не получается, точно так же как в норме большинство наших сочинений не превращаются в заклинания. Иногда ты получаешь просто бледную имитацию исходного заклинания. Но иногда, если новые чары сами по себе очень хороши, получается почти двойной эффект – совместное действие обоих заклинаний. Вот это может быть очень мощная штука.

А главное – пока все соответствовало тому, что было утром. Лю спросила:

– Хочешь послушать? – и протянула крошечный плеер без экрана, из тех, что работают на подзарядке почти вечно. Но единственный способ разжиться здесь зарядкой – это смастерить ее вручную, и в процессе можно собрать ману, так что в любом случае тратишь силы не зря.

Я надела наушники и послушала музыку – без текста, и хорошо, потому что прямо сейчас у меня не было времени браться за изучение северокитайского диалекта. Я напевала себе под нос, постукивая пальцами по бедру, чтобы ритм запечатлелся в голове. Даже без слов музыка производила впечатление заклинания – ненавязчивого, но сильного. Не знаю, как описать песню-заклинание, чтоб вы поняли. Скажу так: это все равно что держать в руке чашку. Внутрь можно вложить определенное количество силы. Конкретно эта «чашка» была глубокой – уходящий в далекие недра колодец, куда можно бросить монетку или камешек и услышать далекое эхо. Я сняла наушники и сказала Лю:

– Это усилитель маны?

Она вздрогнула и, внимательно посмотрев на меня, спросила:

– Откуда ты знаешь?

Это, видимо, было семейное заклинание, которое еще ни на что не обменивали; вероятно, семья Лю приберегала его, чтобы сменять на что-то ценное – то, что понадобится, если они захотят создать собственный анклав.

– Ниоткуда, – сказала я. – Просто такое ощущение.

Лю кивнула, задумчиво глядя на меня.

Потом мы вместе пошли на историю и сели рядом, за неудобные парты. Классы истории находятся на том же этаже, что и столовая. Хуже всего то, что выдаваемые нам учебники невероятно скучны и нет кабинок, как в языковых классах, так что слышны все звуки, которые издают соседи, каждый шепот, кашель, пук, неумолчный скрип стульев. А впереди – гудящий и мигающий экран, и нужно напрягать слух, чтобы расслышать хоть что-то, и девяносто процентов этой информации совершенно бесполезны и не нужны даже для экзамена. Все уроки истории проходят либо перед обедом, когда ты хочешь есть и с трудом сосредотачиваешься, либо после, когда клонит ко сну. Я всегда хожу на историю перед обедом, потому что это безопаснее, но там дико скучно.

Однако если кто-нибудь сидит рядом с тобой – или вместе с тобой, – урок становится раз в сто приятнее. Мы попеременно, по пятнадцать минут, смотрели видеолекцию и делали записи, а в промежутке работали над контрольными. Мы уже обменялись переводами первоисточников, и я видела, как Лю пользовалась теми, что я ей дала, – то есть они оказались полезными. Источники Лю тоже были хороши. Мне не приходилось себя насиловать и думать о ней без неприязни только потому, что она, возможно, меня терпела.

Лю изучает историю на английском, чтобы обеспечить себе более гибкое расписание, поэтому мы, как правило, ходим на одни и те же занятия. Но до сих пор мы почти никогда не садились рядом. Пару раз, если ей нужно было сходить на склад и она слегка опаздывала, выбирать приходилось между мной и кем-нибудь простуженным до соплей или тем парнем, который постоянно держит руку в штанах (как-то он попытался подсесть ко мне, но я посмотрела на него, дыша убийством, и больше он не рискнул). Короче, в таких случаях Лю садилась со мной. Но чаще она проходила мимо, в обществе того, с кем сидела на предыдущем уроке: в нашем классе есть десяток китайцев, изучающих английскую историю. Они не прогонят Лю, даже если уловят легкий аромат малии.

Но сегодня никакого аромата не было. Я поняла, что Лю не взялась за старое. Она по-прежнему имела приятный цвет лица, и глаза у нее блестели; а еще она казалась мягче и сдержанней. Я задумалась: это эффект малии или настоящая Лю? Скорее всего, последнее, потому что мамины очищающие заклинания именно так и работают. Они не сочетаются с использованием малии. Возможно, Лю заставили родные – в этом была своя логика, и раз уж она пришла в школу с полной корзинкой жертв вместо нормального багажа, теперь ей предстояло придумать что-то другое.

Я не спросила, каков ее новый план – если он у Лю вообще был. Она не пользовалась малией открыто, и мы еще не заключили союз; мой вопрос мог встревожить, тем более что исходил он от предполагаемой подружки местного героя – убийцы малефицера. Вдруг Лю не успеет подготовиться к выпуску, если не вернется к малии. Вряд ли она все это время копила ману, если рассчитывала получить большое количество силы, убив оставшихся жертв.

Лю было трудно назвать идеальным союзником, но я, в общем, не возражала. Я хотела дружить с ней и с Аадхьей, и не только потому, что других вариантов у меня не было. Я хотела болтать, ходить вместе в столовую после совместных утренних занятий, хотела теплого приятного ощущения, что мы в одной команде. Я нуждалась в Лю и Аадхье не только, чтобы выжить самой. Я хотела, чтобы и они выжили.

– Я не откажусь, – коротко сказала я по пути в столовую. – Если и ты не против.

Мне не пришлось объяснять, о чем речь. Я знала, что и Лю об этом думает.

Несколько секунд она молчала, а потом негромко произнесла:

– У меня маловато маны.

Значит, я была права: она решила бросить малию и оказалась в непростом положении. Но – Лю это признала. Она не желала заключить с нами договор обманным путем.

– У меня тоже. Но с нашими заклинаниями нам и не понадобится много, – сказала я. – Я согласна, если Аадхья не возражает.

– Я пока не могу пользоваться этим заклинанием, – проговорила Лю. – Моя бабушка… Понимаешь, мои родители трудятся изо всех сил, много работают в разных анклавах, поэтому меня растила бабушка. Она дала мне это заклинание, хотя вообще-то не имела