– Подожди, – прошу я.

Поворачиваюсь и, опустившись на колени, вытаскиваю из-под кровати коробку с фотографиями отца Калеба – чуть не позабыла о ней. Они были дороги Калебу, и он неспроста их спрятал. Макс ждет меня у двери, затянув монотонное «быстрее, быстрее, быстрее», которое не обрывает, даже когда мы выходим на лестницу. Сделав несколько шагов вниз, я оборачиваюсь к Максу и шепчу:

– Закрой дверь.

Со второго на первый этаж я спускаюсь медленно и на цыпочках, прислушиваясь. Это Ив. Я понимаю это по ритму ее шагов за входной дверью. Так и вижу, как она к ней подходит. Макс хватает меня за руку и дергает в кухню. В ту же секунду Ив вставляет ключ в замочную скважину. Слава богу, Макс запер за нами дверь, как будто в дом никто не входил. Мы идем к гаражной двери, отпираем ее и открываем одновременно с тем, как Ив открывает входную.

Я тихонько прикрываю гаражную дверь, не убирая ладони с ручки, и внимательно слушаю. Мы стоим в кромешной темноте, рулонные шторы на окнах опущены. Слышно, как Ив кидает ключи на столик в прихожей. Я решаю: сейчас или никогда. Вставляю ключ в замок и очень медленно запираю дверь. Прикладываю к ней ухо и слышу пересекающие кухню шаги. Я задерживаю дыхание. Макс задерживает дыхание.

Ив открывает ящик, потом еще один, и еще. Открывает холодильник. Собирается готовить обед? Мы в ловушке. Не можем выбраться из гаража, пока она в кухне. Я молча стою в середине гаража. Глаза медленно привыкают к темноте. Единственный источник света – тонкие полоски сбоку штор и под гаражной дверью. Макс сидит на скатанном в рулон ковре, опустив лицо в ладони. Мы ждем. Мое внимание приковывает ковер, бордовые края которого высвечивает тоненький луч, падающий из угла окна.

Здесь целый ряд свернутых ковров, и все они замотаны в полиэтилен. Я обвожу взглядом загроможденное помещение, наконец видя полную картину. Коробки. Коробки с вещами Калеба. Словно ждущие грузовик для переезда или мусоровоз. Я столько вещей рассортировала и подписала. Ради чего? Они все теперь убраны в гараж, подальше от глаз, распиханы по углам. За коробками стоят несколько чемоданов, но я их раньше не видела. Может, в них вещи Мии или Ив? Я осторожно расстегиваю молнию на ближайшем чемодане и нахожу внутри мужскую одежду. Однако это одежда не Калеба. Это вещи Шона? Он не стал брать с собой все свое, и Ив, подобно мне, пришлось собирать фрагменты оставленной им позади жизни?

Позади Макса на подставке для инструментов лежат предметы, когда-то принадлежавшие либо Калебу, либо Шону, – позабытые и брошенные, наравне с оставленными здесь людьми. Некоторые из них мне знакомы: канцелярский нож, разные электронные устройства. Они вытащены из упакованных мной коробок, перебраны и переложены. По большей части это личные вещи Калеба.

Однако некоторые предметы я вижу впервые. Наверное, они принадлежали Шону. Похоже, тут собраны вещи, представляющие хоть какую-то ценность, которые можно продать. Мобильный без задней крышки. Мужское обручальное кольцо. Возможно, Шон оставил его, когда уходил, на прикроватной тумбочке в качестве последнего «прощай». Или в ярости бросил под ноги Ив, когда она выкинула его из дома.

Внизу лежит еще один предмет. Он плохо виден в темноте, и я ощупываю его – круглый, с цепочкой, – пока он не издает тихий звук. Я резко выпрямляюсь и отшатываюсь назад. Макс поднимается, словно почувствовав что-то в воздухе, в атмосфере гаража. Я ощущаю его приближение и выпускаю из руки круглый предмет. Макс берет его и подносит к свету. Это карманные часы. Очень знакомые. Они принадлежат мужчине, но не Калебу. Я видела их раньше, слышала позвякивание цепочки каждый раз, когда этот человек входил в комнату. Порванная цепочка скользит между пальцев Макса, ее тихое звяканье подобно музыке. Я точно знаю, чья эта вещь.

Эти серебряные карманные часы с порванной цепочкой принадлежат Шону. Вот что мне о них известно. Шон всегда ходит с ними. Их цепочка негромко позвякивает, как медальон на ошейнике кошки, возвещая о приходе Шона даже прежде его зычного голоса.

«Слушай свою маму, Калеб…» «Прими на себя часть ответственности за семью…»

Я на это фыркала, Калеб же напрягался всем телом, и я прямо чувствовала, как он внутренне ощетинивался. Как там он говорил Шону? «Куда ты деваешь деньги, Шон?» «Ты мне не отец». Что-то крылось за их выпадами друг против друга – весомое и серьезное, – но я не понимала, что именно. И правда в том, что даже не пыталась понять. Я позволяла Калебу отмалчиваться. «Просто не бери в голову, Джесса», – говорил он. Я и не брала.

У Шона была привычка открывать и закрывать часы в ладони, когда он раздумывал, что сказать. Он часто так делал, разговаривая с Калебом. Словно взвешивал возможные варианты: сказать, отстать, уколоть побольнее, слегка задеть. Наверное, однажды это привело к драке с Калебом. Потому как все сходится: порванная цепочка, лицо Калеба, последующие события.

* * *

Калеб должен был встретиться со мной и нашими друзьями из команды по бегу. Мы собирались поужинать в пятничный вечер в конце июля. Он не появился.

И не отвечал на звонки. Но мы были всего в миле от его дома, поэтому пока остальные после ужина лакомились мороженым, я отправилась к Калебу.

Первое, что я отметила, добравшись до его дома: все машины семьи стоят тут. А затем увидела самого Калеба, рассеянно спускающегося с крыльца с мусорным пакетом в руке. У ступеней он остановился и повернул голову в сторону. Слишком поздно. Я увидела синяк на его скуле. Свежий тонкий порез и вокруг него покрасневшую и опухшую кожу.

– Что случилось? – В другой раз я бы не обратила на это внимания. Калеб мог ушибиться, играя на улице в футбол, или Мия могла нечаянно стукнуть его головой. Но он попытался скрыть от меня синяк, и это было странно.

– Что ты здесь делаешь, Джесса?

– Мы сегодня собирались вместе поужинать, – напомнила я.

Калеб побледнел и отпрянул, когда я протянула руку к его кровоподтеку.

– Подрался, – слабым голосом сказал он. Я такого никогда от него не слышала. Он бросил взгляд через плечо: в дом, в приоткрытую дверь. Там, в темноте, маячила чья-то тень.

– С Шоном? – тихо спросила я, потрясенно вытаращившись. И снова уставилась в приоткрытую дверь. Тень исчезла.

Калеб медленно выдохнул, взял меня за руку и потянул в сторону.

– Я кое-чего наговорил.

– И он ударил тебя?

Калеб промолчал, стиснув челюсти.

– Твоя мама знает об этом?

Он снова кинул взгляд на дверь. Послышался тихий плач Мии.

– Она его выгнала.

«Наконец-то!» – подумала я. Но машина Шона еще стояла у дома.

– Не надо тебе находиться здесь, Джесса. Не сегодня.

– Он уезжает?

– Да, уезжает.

– Идем со мной, – взмолилась я.

Мне показалось, Калеб на секунду задумался, но потом закрыл глаза и отстранился.