– Пожалуйте! – Гурьев резко дернул ручку двери, но та оказалась запертой. – Странно… Одну минуту…

Кабинет начальника минного класса располагался напротив, и поиски запасного ключа заняли не более двух минут. Демонстративно оставив дверь открытой, Федор Сергеевич, находившийся в поле зрения Лузгина, принялся нарочито громко стучать ящиками, переворачивать их содержимое. Делал это капитан второго ранга до тех пор, пока не нашел небольшую деревянную коробку.

– Вот! – громко объявил Гурьев, триумфально держа перед собой ключ. При этом он посмотрел на хронометр, показывавший без четверти десять. – Обычно в это время уже должно быть открыто. У вахтенного матроса есть ящик для ключей, и он должен отпереть в девять утра.

Никаких признаков смятения или волнения начальник не подавал. Замок открыл уверенным привычным движением, не глядя на скважину.

– Вот… – подчеркнуто широким жестом Гурьев пригласил адъютанта войти в преподавательскую.

Осмотревшись, Лузгин быстро изучил содержимое шкафов с чертежами и учебными пособиями, после чего принялся за ящики столов. Стараясь не издавать громких звуков, капитан действовал быстро, со сноровкой ушлого сыскаря. Меньше всего сейчас ему было нужно, чтобы в помещении появились случайные свидетели.

Как и положено, в военной части везде царил идеальный порядок. Половина ящиков оказались и вовсе пустыми.

– А что здесь? – Лузгин указал на выкрашенную в белый цвет двустворчатую дверь, размером явно меньше входной.

– Кладовая, она же служит гардеробом для верхней одежды офицеров. Она не закрыта. Извольте… – Гурьев демонстративно одним пальцем толкнул половинку двери, и та открылась, издав петлями довольно громкий скрип.

Крючки для шинелей были все пусты, потому Лузгину в глаза сразу бросились несколько рундуков, аккуратно стоящих под стеной.

На свой вопросительный взгляд капитан получил исчерпывающий ответ:

– Для личных вещей и пособий, состоящих на штучном учете.

– Взрыватели к таковым относятся? – открывая первый рундук, Лузгин повернулся так, чтобы не заслонять собой свет.

– Безусловно. Но последние несколько месяцев мы их с арсенала не выписывали. Вообще ничего, что следовало бы хранить ответственно, в них сейчас быть не может. Потому они и открыты. У нас, видите ли, полное доверие. Чужие здесь не ходят.

Второй рундук тоже интереса для Лузгина не представлял. В нем находилась лишь подзорная труба и несколько образцов канатов, аккуратно прикрепленных к планшетам. Третий же был и вовсе пуст, но на дне его лежала полушерстяная тельняшка. Потянувшись вниз, Лузгин её приподнял, и оказалось, что она прикрывала собой аккуратно сложенные шесть деревянных прямоугольных коробочек.

– Это не ученое пособие, не муляж. Это рабочий экземпляр… – Лузгин, сделав шаг навстречу начальнику, аккуратно отодвинув верхнюю крышку, обнажившую внутренности детонатора.

Адъютант сверлил взглядом начальника минного класса, а тот, словно студент перед убеленным сединами профессором, хватал воздух, не находясь, что ответить.

– Уфф… – громко выдохнул Гурьев, показав всем своим видом полное недоумение.

– Господин капитан второго ранга… Вы знаете, чей это рундук? – Лузгин в один момент уложил взрыватель на место и накрыл его полосатой рубахой.

– Да… Мне нужно подумать… – начальник растерялся и принялся тереть ладонью лоб, будто пытаясь извлечь оттуда затерявшиеся мысли. – Я должен доложить коменданту…

– Давайте сделаем так… Я сейчас отлучусь. Не более чем на час. Вы напрягите память, – Лузгин бережно прикрыл створку двери, и теперь ничто в помещении не указывало на его визит. – И к моему приходу я в вашем кабинете нахожу хозяина этого рундука в вашей компании. Вызовите его под каким-нибудь предлогом. Преподаватели ведь здесь расквартированы? Естественно, ни одним движением бровей вы не должны выдать свое знание о нашей находке. Вам все понятно? Коменданту доложите после того, как я задам несколько вопросов.

Гурьев лишь нашел в себе силы молча кивнуть.

– Господин капитан второго ранга! Соберитесь, черт возьми! От вашего самообладания сейчас зависит и ваша карьера! В конце концов, мне еще рапо́рт писать и в нем я должен указать вашу роль в расследовании. До скорой встречи… – громко отчитал начальника минного класса адъютант, поймав себя на мысли, что прокололся и выдал свое морское прошлое, сделав ударение на второй слог.

Лузгин, не теряя времени, решительно отправился в коридор. Громкий удаляющийся стук его каблуков о деревянные лаги позволил Гурьеву, застывшему в нерешительности, составить полное представление о натуре своего незваного посетителя – это походка человека, не привыкшего останавливаться.

– Милейший… – вахтенный матрос не сразу сориентировался, такое обращение резануло слух, но он не отнес его к себе.

На всякий случай оглянувшись, матрос рефлекторно вытянулся в стойку «смирно».

– А вот, ключ от преподавательской, он – почему не у вас? Ведь вы дверь не открыли вовремя…

– Откуда вы…

– Но вы ведь не открыли в девять ноль-ноль?

– Нет ключа. Вчера уж часов после десяти столяр приходил, замок справлял… Все бухтел, что поздно прислали, что дома за столом уже должен быть, торопился очень. Да и унес ключ… А я не сообразил… А что, беда прям? – незнакомец, перед которым так нервничал начальник, наверняка был какой-то шишкой, от того матросик стал нервно заикаться.

– Ты вот что… Доложи господину капитану второго ранга Гурьеву, пока не поздно. Он и так не в духе…

Оставив матроса наедине со своими мыслями, Лузгин, на ходу застегивая пальто, вспоминал какой дорогой быстрее добраться до гарнизонной канцелярии.

Выскочив на улицу, адъютант к удивлению своему чуть не сбил с ног возницу, курившего самокрутку:

– А я как покумекал, так и понял, что вам, господин хороший, назад в Петербург надо будет. Поехали чтоль?

– Ну, не в Петербург, а так, пока по крепости. Но ты кстати, старик! Домой потом поедем. Считай, договорились!

Эффектно, насколько это возможно было с учетом возраста его коня, старик подогнал сани к штабу, где с отдельного входа располагалась канцелярия гарнизона.

– Не положено! – пожилой чиновник из гражданских, поправил пенсне и отказал Лузгину в его просьбе, даже не поднимая взгляда.

Адъютант, пребывавший в состоянии, сродни тому, что всадник испытывает во время погони, всеми силами сдержал поток своих эмоций, правильно рассудив, что человек за этой конторкой всего лишь исполняет свои обязанности.

– Дело не касается списков личного состава. Я ищу вольнонаёмного. Он гражданский, поэтому имею право, – делопроизводитель был вынужден изменить свою точку зрения на вопрос, как только рассмотрел предъявленное удостоверение Третьего отделения.

– Так бы и сказали… – чиновник переписал все данные Лузгина, после чего, явно не торопясь, переспросил, – Как вы там говорили?