и снова затягивали прозрачное голубое небо, изливая на землю всё больше и больше воды. Вода собиралась в лужи, заполняя ямы и овраги, длинными извилистыми ручьями перетекая из одного водоема в другой. Дождь прекращался всё реже, лишь стихал ненадолго, устраивая себе перерыв. Местами, сквозь дыры серой занавески неба, проблескивало солнце. Уже не такое яркое и не такое горячее, оно не могло прогреть землю, отдававшую остатки накопившегося тепла деревьям. Некогда густой зеленый лес постепенно покрывался желто-красной рябью. Холодный воздух ветром носился среди деревьев, огибая могучие стволы вековых дубов, и затихал под взволнованный шелест листвы. Ветер как неугомонный ребенок, моментально забывая наказ родителей, вновь принимался за свои шалости. И когда от его грубого порыва самый первый листочек в Чудесном лесу оторвался от своего стебля, лес замер, ожидая уже не стоявшую на пороге, а облачившуюся в хозяйский халат Осень.

Пожелтевший, но еще не высохший лист танцевал свой последний танец, то скользя по мокрой земле, то вновь вздымаясь ввысь. Рисуя в воздухе круги, он пролетел почти весь Чудесный лес и, завидев едва приоткрытое окно дома в гигантском дубе, быстро скользнул внутрь и плавно опустился рядом с кроватью еще дремавшего Германа.

Новая хозяйка Осень, тем временем, схватила метлу и стремительно принялась обустраивать свое жилище. Наводя порядки по своему в кой-то мере изысканному вкусу, она выстилала ковер из опавших листьев по всему лесу и за его пределами, словно одеялом накрывая землю, готовя ее к холодной зиме.

К зиме готовились и ежи. Вернее, будучи уже приготовленными за лето, подводили итоги плодотворной работы, тщательно укладывая припасы в хранилище перед его закрытием до самой весны.

Вот он, еще один день, когда ежата не учатся, а взрослые не идут на работу, день, за которым следует самая длинная ночь в году с ее самыми большими и сказочными снами. Но нет той радости, с которой обычно встречаются и проводятся выходные дни. Ежи лениво потирают глаза, все время зевая. Пустеют улицы деревни, оставляя в полном одиночестве холодный пронизывающий до самых костей ветер. Вечер медленно рассеивается туманом по лесу, наконец, прогоняя тянущийся словно бесконечно, день. Пожелав друг другу спокойной ночи, ежи расходятся по комнатам, укладываясь в свои теплые кровати, и довольно быстро воцарившую в домах тишину нарушают ровное сопение и похрапывание их обитателей.

Самое время и нам подвести кое-какие итоги, если конечно вы не хотите узнать, кто на каком боку спит и как часто переворачивается во сне. Думаю, ответ очевиден.

После того как Герман и Борик, не специально, из чистого ежового любопытства, которое сильно превосходит наше с вами, прочитали книгу мистера Грибба, в быт ежей ворвался неведомый и не сочетаемый с их размеренной жизнью, дух приключения. Какого было удивление ежат, когда на следующем уроке чтения вместо ужасно скучной книги ''Секреты и тайны маринования'' ежата читали историю пирата Грина и его новоявленного ученика, скромного и не опытного Эдварда. Класс слушал сначала настороженно, потупив недоверчивый взгляд, но вскоре полные восторга ежата бежали домой, размахивая палками, словно шпагами. Каждый урок чтения ученики требовали продолжение истории, которую читали до самой осени. Книга мистера Грибба облетела всю деревню. Старые консервативные ежи ужасно возмущались: ''Неслыханное хамство. Променять полезнейшие учебные пособия на бестолковую чепуху это позор'' – говорили они, и все же знали историю, чуть ли не наизусть, выпытывая своих внуков рассказать им продолжение.

Стеснение, испытываемое автором, прошло. За это он был безгранично благодарен судьбе и Герману с Бориком, ну и, конечно же, ставшему уже родным, червяку Харитону. В один из солнечных осенних дней он привел своего продолговатого друга на задний двор, велев тому не открывать глаз пока они не придут на место. Это был первый раз, когда Харитон сделал ровно так, как его просят, ведь он обожал сюрпризы не меньше чем любил поесть. Радости червяка не было предела, на красивой лужайке за домом учителя стоял огромный настоящий гриб, размером чуть ли не с дом самого мистера Грибба.

– Это твой новый дом, вместо того что я когда-то срубил, – представил червяку его подарок еж.

– Это самый красивый гриб, который я когда либо видел, – ответил червяк, и его большие искренние глаза налились слезами радости. – Спасибо мой миленький кактус, я буду самым лучшим соседом! – добавил он. Мистер Грибб слегка дернулся, подумав на мгновение, что следовало растить гриб подальше, но за это время он так привык к проделкам червяка, и даже поймал себя на мысли, что будет скучать без него.

Прекрасным нелапотворным грибом у себя на лужайке еж был обязан дедушке Германа Леонарду, давшему ему одно маленькое семечко, выросшее за ночь до гигантских размеров.

Дедушка Леонард активно готовил сад к спячке. На вопросы своего маленького помощника Германа о том, что цветы будут делать зимой, кто их польет, и не погибнут ли они от холода отвечал всегда одинаково.

– Вздор! Они будут в спячке вместе со мной, – говорил садовник.

Хоть ежонку от подобного ответа и не открывались все тонкости зимовки цветов, но уверенность дедушки позволяла не думать о деталях, доверив это мастеру.

Однажды, проснувшись утром раньше обычного, Герман обнаружил рядом со своей кроватью опавший желтый листок, видимо залетевший через приоткрытое окно. В комнате было прохладно, листок подрагивал от сквозняка и когда ежонок захлопнул окно, он тут же скользнул под кровать. Ежик залез следом и, добравшись до него лапой, нащупал непонятный сверток бумаги, лежащий там же. Вытащив его и желтый опавший с дерева лист из-под кровати, Герман раскрыл смятую бумажку, на которой детским неуверенным подчерком было выведено: ''стать колючим''. До сих пор не сбывшееся желание грустным пятном выступило на мордочке ежа. Чуть было, не выкинув в сердцах сверток, он сунул его в карман и пошел собираться в школу.

Дедушка Леонард, привыкший видеть внука веселым и общительным, сразу заметил у него явный недостаток хорошего настроения, но как он ни пытался, подобраться к насупленному ежонку, подшучивая или напевая веселую песенку, Герман был так погружен в свои мысли, что не замечал стараний заискивающего деда.

– Что же такое случилось, что ты такой подавленный? – спросил наконец Леонард, когда они сидели на лавочке перед домом, отдыхая после работы и наблюдая как небо с облаками окрашивается в розовый цвет заката.

– Почему у всех ежей есть иголки, а у меня нет? – обиженно выпалил ежонок в ответ то, что сильно наболело.

Морда Леонарда передернулась, казалось он уже пожалел что спросил. Будучи, мягко говоря, не очень общительным, в вопросах утешении