маленьких ежат он чувствовал себя полным профаном. Но все таки, сжав волю в кулак и не много поразмыслив, дедушка нашел, что сказать переживающему внуку.

– Ты уникальный, просто ты этого еще не понимаешь. Когда-нибудь, возможно очень скоро, ты найдешь массу ответов на свои вопросы.

– Мне не нужны ответы, их все равно никто не знает, мне нужны иголки как у всех, – упрямился ежонок.

– Эх ты глупый упрямый еж, – вздохнул дедушка. – Подожди-ка, у меня для тебя кое-что есть.

Леонард торопливо вошел в дом и очень скоро вышел обратно, держа в лапах свернутый во много раз здоровенный лист лопуха.

– Это тебе, – протянул он сверток внуку.

– Что это? – внимательно разглядывал подарок Герман.

– Это семена Аврелии, они помогут тебе, когда ты будешь в этом нуждаться, – спокойно пояснил Леонард.

– Но чем они могут помочь? И как? – не понимая, спрашивал ежонок.

– Слишком много вопросов, ты все поймешь когда придет время, – хитро улыбаясь, ответил дед.

И снова больше вопросов, чем ответов. Герман пришел к выводу, что взрослые ежи либо совсем ничего не знают о проблемах маленьких ежат, либо их детство было настолько давно и они уже все забыли. Пожелав не обидеть дедушку, ежонок принял подарок, горячо поблагодарив и за него и за помощь. Хоть витиеватые речи старого ежа не сильно помогли, но ведь он пытался от чистого сердца, и Герман прекрасно это понимал.

Вечером после ужина, который Герман провел в абсолютном молчании, в отличие от остальных членов семьи, к нему в комнату пришла мама. Она заметила беспокойство сына и решила хоть как-то его утешить. Еще с младенчества мама всегда помогала ежонку, если заболит – мама погладит, если защиплет – мама подует, а когда грустно, то мама обязательно пощекочет, или даже позовет папу, он уж точно кого угодно развеселит. Но сейчас же, тоска Германа не была связана с какими-то детскими капризами или обидами, и нужны ему были ответы на его простые вопросы – почему он не такой как все ежи? и когда у него появятся иголки? И ответы эти он жаждал получить немедленно! Мама старалась изо всех сил, но самое лучшее что у нее получалось мало чем отличалось от того что говорил ему дедушка. На помощь маме подоспел главный специалист в проблемах детей – папа. В нем было столько уверенности, что казалось, он знает абсолютно все. Но услышав в чем дело, он сразу напрягся, от былого настроя не осталось и следа. Изобразив лапой паучка, папа пощекотал Германа по животу.

– Кто тут грустит? Кого съест паучок? – сюсюкающим тоном произнёс он.

Герман стоял как вкопанный, всем своим видом напоминая родителям, что он уже не младенец. Папа-еж потрепал ежонка по пушистой голове и притворно зевая, побрел прочь из комнаты. Следом за ним, крепко обняв и поцеловав в щеку, вышла мама.

На следующий день, сразу после школы, Герман медленно брел в сад к дедушке, когда его посетила отличная, как ему тогда показалась, мысль. Впрочем, любая идея хоть насколько то дающая надежду, да еще и будучи совершенно новой, автоматически становилась спасительной, той единственно верной, почему то забытой всеми и так внезапно всплывшей сегодня! Что же нам скажет медицина?

Со всех ног ежонок добрался до больницы доктора Бона и, едва переведя дух, вбежал в его кабинет, отчего доктор испугано дернулся, чуть не упав со стула. Герман прошел к столу ученого ежа и, поздоровавшись, занял место посетителя. Доктор Бон поправил перекосившиеся очки, выпрямился сам и приступил к приему.

– Здравствуй Герман. Никогда еще не видел, чтобы ежата так стремительно и бесстрашно бежали к доктору, – сказал он, широко улыбнувшись. – На что жалуемся?

– На иголки, – ответил ежик.

– Что с ними? Чешутся? Болят?

– Нет. Их просто нет, – пояснил пациент.

– Чудесно! – воскликнул доктор. – Нет причины – нет болезни.

– Но у всех вокруг есть, а у меня нет. Только вот, – ежонок указал на мягкий пушок на своей голове. – Лишь шерстка.

Доктор приблизился к нему и потрепал шелковую голову.

– Мда… – задумался он.

– Вы единственный кто может мне помочь, – умоляюще посмотрел ежонок на своего предполагаемого спасителя. – Скажите, что мне делать.

Доктор Бон выпрямился, от столь лестных слов гордость пузырилась в нем, выливаясь через край в виде нелепых фраз и румянца на щеках. Половина из них, таких как мягкоиглие и шелковистие, были явно придуманы ученым по ходу осмотра.

– И что же мне все таки делать, чтобы избавиться от этого как его там иглошелковистия? – спросил Герман, подозревая, что и от доктора он ничего не добьется.

Врач задумался. Было похоже, что использованное Германом слово иглошелковистие ему понравилось больше. Взяв небольшой блокнот, он сделал в нем пару записей и снова повернул свой задумчивый взор на пациента.

– Кушай побольше яблок, больше гуляй, и…слушайся маму, – ответил доктор так, будто раскрывая ежонку страшную тайну.

Ради справедливости стоит отметить, что все вышеперечисленное Герман делает итак, но чтобы не обижать доктора, он поблагодарил его и ушел.

Задумчивый и грустный, он ухаживал за розами в оранжереи пока те галдели в своей привычной манере. Увлеченный мыслями и работой, он не заметил как прямо за его спиной извиваясь то с левой стороны, то с правой, кружился огромный бутон королевы розы.

– Что-нибудь случилось, пушистик? Ты сегодня сам не свой? – поинтересовалась королева.

– То и случилось, что я пушистик и никто ничем с этим мне не могут помочь, – разочарованно ответил еж.

– Так ведь ты должно быть просто еще маленький, – предположила роза.

– Никакой я не маленький, – рассерженно пролепетал ежонок. – Все ежата моего возраста уже давно колючие.

– Нашел о чем переживать. На кой червь тебе вообще нужны эти колючки?

– Легко рассуждать имея острые шипы, – вздохнул ежонок.

– От этих шипов одни проблемы. Вот! – роза затрясла перед ежом некогда поврежденным листом. Сейчас же он выглядел как новый, лишь тонкая светлая полоса напоминала о былом ранении. – Только недавно зарос. А потом, ты живешь в Чудесном лесу. Что может случиться в Чудесном лесу?

– Может я хотел когда-нибудь посмотреть, что там за его пределами, – грустно сказал Герман.

– Ну, в этом мы похожи, – тихо посмеялась королева.

– Вы тоже хотите путешествовать?

– Я тоже не могу этого сделать. Нас обоих удерживают обстоятельства, – сказав это, роза засмеялась, а Герман как вкопанный стоял перед ней и не найдя что сказать на ее меткое замечание, продолжил свою работу.

Следующий день в школе тянулся необыкновенно долго. Уроки чтения теперь означали только одно – истории о морских приключениях, прочитывая которые за несколько уроков, ежата требовали