Конечно, если нельзя воевать, можно торговать. Да и Китай с его более чем четырьмя сотнями миллионов жителей был весьма заманчивым и прибыльным рынком для английского ширпотреба. Однако упорно не желал таковым становиться. Китайцы не покупали импортных товаров. Никаких. Вообще (за одним-единственным исключением, о котором чуть позже – но к англичанам это не имело никакого отношения). Индийцы по крайней мере в свое время соглашались брать английское сукно в качестве подстилок для слонов, но китайцы не хотели и этого – возможно, за отсутствием у них слонов. В свое время тогдашний император Цзяньлун передал Георгу Третьему через английского посланника:

– У нас есть все, и это может свидетельствовать твой посол. Я не придаю особого значения вещам экзотическим или примитивным, и в товарах твоей страны мы не нуждаемся.

Здесь не было ничего от спеси или излишнего самомнения – просто-напросто констатация факта. Кое-кто называет эту политику Китая «самоизоляцией», в чем крупно ошибается. Ни о какой такой «самоизоляции» не может быть и речи, потому что своими товарами Китай готов был торговать с превеликой охотой и в любых количествах.

Просто-напросто китайские ремесленники с их тысячелетними традициями в своих мастерских, пусть и не механизированных на английский манер, производили в достаточном количестве абсолютно все, что необходимо Китаю, причем качество их продукции, как не так уж давно в Индии, было гораздо выше английского ширпотреба, даже сравнивать нечего.

А китайским купцам было что предложить англичанам – в широком ассортименте и в любых количествах. В Англии огромным спросом пользовались китайские шелка (еще и рис), но более всего – чай. К концу XVIII в. к чаю пристрастились абсолютно все слои английского общества, от знатных лордов до бедных поденщиков (конечно, беднота употребляла те сорта, что подешевле, а люди денежные – высококлассные сорта). Чая требовалось много, очень много.

Вот только ушлые и хваткие китайские купцы категорически отказывались принимать в оплату любых своих товаров, особенно чая, бумажки Английского банка, требуя исключительно серебро и золото. С точки зрения англичан, это был непорядок – это «цивилизованные» государства должны играть роль насоса, выкачивающего из «варваров» драгоценные металлы, а здесь получалось как раз наоборот.

Подсчитав, сколько при такой постановке дела будет ежегодно уходить в Китай английского золота и серебра, финансисты компании впали в лютую тоску. Ну а что они могли поделать, если бумажек китайские варвары не брали? Оставалось с завистью смотреть на русских, тоже пристрастившихся к чаю еще во второй половине XVII в. Русские вели с Китаем обширную торговлю через бурятский город Кяхту, ставший крупным торговым центром. Покупали не только чай, но и шелка, фарфор, рис. Разгадка проста: единственным импортным товаром, который китайцы покупали, причем с большим энтузиазмом, были ценные меха, а их в Сибири хватало. У Компании мехов не было – многим Индия богата, но вот пушниной бедна. Покупать меха у русских и на них приобретать в Китае все необходимое? Чересчур велики накладные расходы, изрядно возросла бы себестоимость товаров и, соответственно, упала бы прибыль.

Положение казалось безвыходным. Но кто-то нашел выход.

Опиум!

Вообще-то в Китае с давних пор была своя опийная мафия, но она, во-первых, действовала без большого размаха, а во-вторых, китайский опиум был качеством гораздо хуже бенгальского (справедливости ради следует уточнить, что опиум в Индии завели не англичане – индусы его освоили задолго до них, правда, тоже без большого размаха).

Получить опиум довольно просто. Когда с макового цветка опадают лепестки, но коробочка еще не становится коричневой, сухой, твердой, набитой семенами, остается зеленой и мягкой, ее надрезают в нескольких местах. Выступивший сок застывает на воздухе, его тщательно собирают и получают массу наподобие пластилина (отечественные наркоманы так и зовут опиум – «пластилинчик»). Вот и всё. Никаких дополнительных манипуляций проделывать не требуется, продукт полностью готов к употреблению. Скатывай шарик, вмазывай в трубочку и кури, если не жалко жизни и здоровья.

И поскольку было совершенно точно известно, что спрос на опиум в Китае есть, принадлежащие Компании маковые поля в Бенгалии стали шириться, шириться, уходя за горизонт… Опиум на английских кораблях поплыл в Китай. Начали в 1775 г. довольно скромно – каких-то полторы тонны. Однако аппетит, как известно, приходит во время еды. В 1830 г. англичане ввезли в Китай уже полторы тысячи тонн, в 1837 г., в год коронации королевы Виктории, – около двух тысяч тонн, а в следующем еще больше.

Разумеется, это была чистейшей воды контрабанда. Английские корабли доставляли опиум в единственный открытый для иностранцев порт Гуанчжоу (он же Кантон), а оттуда он на лодках по рекам (была создана обширная сеть наркотрафика) расходился по всей стране. В уплату англичане брали исключительно серебро.

Власти, разумеется, довольно быстро об этом узнали – китайская полиция работала хорошо, а предприятие такого размаха долго скрывать ни за что не удастся. Китайские императоры несколько раз издавали указы о запрещении торговли опиумом, но на контрабандистов это как-то не действовало, поскольку на местах хватало коррумпированных чиновников. В доле был и губернатор провинции Гуандун, в которой и располагался Гуанчжоу. Мало того – в 1826 г. он выделил специальное судно, которое исключительно тем и занималось, что объезжало только что приплывшие английские суда и собирало с капитанов взятки. Согласно сохранившимся документам, ежемесячно этот кораблик привозил боссу 36 000 лян серебра. (Лян, как и английский фунт, и мера веса, и денежная единица, составляющая 37 граммов серебра. Вот и считайте, это несложно). Ну а параллельно император суровым указом запретил ввоз опиума…

«Во всех морских таможнях есть подлецы, которые в личных интересах взимают опиумный налог в серебре. Нужно ли удивляться, что приток этой отравы все время увеличивается». Это из указа императора Юньяна (1813 г.).

Так оно всегда и бывало вплоть до сегодняшнего времени: где наркотики – там и дикая коррупция. Опиум довольно быстро разрушает организм и личность, но чиновникам-взяточникам было совершенно наплевать, что миллионы их земляков гробят себя. В 1847 г. английский экономист Р. Монтгомери Мартин признавал честно: «Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом. Мы не разрушаем организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни. А торговец опиумом убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».

Не все чиновники пробавлялись вульгарными взятками. Капитан одного из кораблей береговой охраны Хань Чжаоцин действовал изящнее. Взяток он не брал совершенно, но регулярно привозил начальству несколько ящиков опиума (ящик – стандартная весовая единица, около 60 килограммов) и с гордым видом объявлял, что изловил очередного наркоторговца. На самом деле эти ящики как раз были взяткой от англичан, но капитан, действуя таким методом, заработал репутацию стойкого и последовательного борца с контрабандой. На ретивого моряка посыпались награды: павлиньи перья на шапочку (по европейским меркам нечто вроде высокого ордена), адмиральский чин, эскадра военных кораблей в подчинение. После чего новоявленный адмирал сам стал возить опиум на этих самых кораблях – понятно, за хороший процент…