Недавно обретенная подруга, лишенная, судя по всему, склонности к затяжным дискуссиям, предпочла сделать вид, что поверила, хотя у меня имелись все основания в этом сомневаться. Но на продолжение споров сил не было, поэтому мы заключили безмолвное соглашение, согласно которому она делает вид, что верит мне, а я – что верю в то, что она верит мне. В общем, не важно – просто договорились не упоминать больше о том, кто стал причиной моих душевных страданий.

Можете назвать меня наивной дурочкой, выкладывающей главной подозреваемой все подробности проведенного расследования, но Ангелине я верила даже больше, чем себе. Понимаю, что многие знаменитые мошенники и злодеи обладали уникальной способностью расположить к себе любого человека, но в данном случае я предпочла бы обмануться, нежели обидеть сидящего передо мной человека подозрениями в коварстве.

Кроме того, мне просто необходимо было выговориться – в тандеме «я и человек, чьеимябольшенельзяпроизносить» вещал обычно тот, кого не существует.

Геля, как и следовало ожидать, оказалась на редкость благодарным слушателем. При этом она не просто безмолвно внимала моим речам, но и вставляла в них весьма ценные ремарки и замечания, акцентируя мое внимание на тех моментах, которые ранее от него ускользали.

Перебирая главных подозреваемых, копаясь в их мотивах, Геля и я пришли к выводу, что лучших кандидатов на роль убийцы, чем мы сами, нам вряд ли найти. Но, так как подобный исход дела, по понятным причинам, нас не очень устраивал, пришлось обратить внимание на прочих кандидатов.

– Повтори еще раз все, что вам удалось выяснить, – попросила Геля, наверное, уже в пятый раз. Устало вздохнув, я вновь принялась пересказывать историю наших изысканий. Ангелина же, внимательно слушая, чертила вилкой на столе замысловатые узоры, нимало не заботясь об оставляемых на поверхности царапинах.

– Постой! – вдруг перебила она меня. – Мне кажется, мы что-то упускаем. Расскажи мне, пожалуйста, подробнее про старшую Макарову.

– Ольгу Васильевну? – удивилась я. – Зачем? Безобидная старушка, склонная к ипохондрии. Экстравагантная, конечно, но на роль убийцы никак не тянет.

– Ну-у-у, – протянула Ангелина, – в любом запутанном детективном романе именно такие безобидные старушки, божьи одуванчики, чаще всего и оказываются коварными преступниками.

Прыснув от смеха, я покачала головой:

– Так то в детективах, а у нас жизнь. Нет, я больше склоняюсь к версии, что за всей этой историей стоит Семавас. Как-то оно ближе к реальности.

– Как знать, как знать, – задумчиво проговорила женщина и сплела волосы в тугой узел, – я бы не стала так опрометчиво сбрасывать бабушку со счетов. Тем более что ее алиби, я думаю, вы проверить не удосужились?

– Нет, конечно, – растерянно проговорила я. – Да и зачем? Ни у кого из Макаровых не было мотива убивать шефа. Он всего-то оформил завещание, по которому, к слову, все имущество отходило дочери. Да и документ к тому же отыскался, что только подтверждает незаинтересованность женщин этого семейства в смерти нотариуса.

– А что, если это не тот документ? – глаза Ангелины заблестели от азарта. В тот момент она походила на охотничью собаку, взявшую след.

– Как это? – удивилась я.

– А вот так это. Что, если тебе показали не тот экземпляр завещания. Представь – отец изъявил иную волю, оставив все свое имущество загадочному внебрачному ребенку, к фигуре которого мы, кстати, еще вернемся чуть позже. Подобное положение дел не устроило мать и дочь или только старшую Макарову, коль уж у ее чада имеется алиби на вечер убийства, хотя это, к слову, тоже весьма подозрительно. Так вот, добрая старушка не желает лишать свое дитя положенного ей имущества и поэтому убивает нотариуса, крадет завещание, а тебе подсовывает старый его экземпляр.

– Ну, – протянула я, – красивая версия, не спорю. Только не забывай, что старик Макаров не Рокфеллер и даже не дальний родственник Абрамовича. Все, что он оставил после себя – долю в квартире, весьма, кстати, убогой. А изложенная тобой версия больше тянет на детектив Агаты Кристи, в котором речь идет о последней воле старого графа, как минимум.

– Не скажи, – Геля налила чай в блюдце и шумно сделала глоток, напомнив мне купчиху, как их изображали в старых советских кинофильмах. Это так не вязалось с ее образом, что я прыснула в кулак.

– Ты чего? – удивленно спросила Геля. – Ах, это, – понимание промелькнуло в ее глазах, – должны же быть у женщины маленькие слабости, – она задорно мне подмигнула. – В общем, я за то, чтобы проверить старушку. Мой опыт читателя женских детективов свидетельствует о том, что именно такие темные лошадки и оказываются в итоге коварными злодеями.

С сомнением покачав головой, спорить я не стала – в конце концов, с чего-то же надо начинать. Правда, в моем случае начинать приходилось уже второй раз и с того же самого места, но на безрыбье, как известно…

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны…

Ф. Раневская

– Представляешь, у них нет удостоверения сотрудника полиции. – Искреннее удивление Ангелины сильно меня рассмешило. Согласно ее плану, подсказанному, как я подозреваю, детективами Донцовой, она собиралась явиться в дом Макаровых, представившись сотрудником полиции, устроив старушкам допрос по всей строгости закона. Лично я в этом плане видела серьезные изъяны, и отсутствие соответствующих документов – далеко не единственный и точно не основной. Но Геля выглядела так забавно в роли детектива, что я не решилась спорить. Подозреваю, для нее эта игра стала отличным способом отвлечься от терзавших мыслей о разрушенном браке, и так как я нуждалась примерно в том же самом, отбросила все сомнения и решила окунуться в пучину бурной деятельности, развернутой моей недавно обретенной подругой. Вместе с тем первые же трудности не заставили себя ждать – выяснилось, что купить в метро удостоверение сотрудника полиции невозможно. Или, по крайней мере, сделать это не так просто, как в романах знаменитой писательницы.

Правда, это ничуть не смутило мою новоиспеченную подругу – словно локомотив, неслась она на всех парах к намеченной цели. Уверена, попадись ей кто на пути, снесет не задумываясь. Весело напевая мотив знаменитой песенки, крутила она рулевое колесо своего автомобиля.

– Да уж… – только и смогла произнести Геля, когда ее сверкающий лаком, явно не дешевый автомобиль, взвизгнув шинами, лихо остановился возле нужного нам подъезда.

– Что, не похоже, что тут проживают богатые наследницы? – хихикнула я.

– Спокойствие! Только спокойствие! Как знать, а вдруг старик – подпольный миллионер, эдакий современный Корейко. Или, о! Может, он владеет дорогой коллекцией картин, стоимость которой на рынке Сотбис исчисляется цифрами с шестью нулями.

– Ага, а дочь и мать, чтя память отца, предпочитают проживать в обшарпанной квартире и убивать всякого, кто покусится на ее долю. Сомневаюсь, что загадочная наследница, если даже принять за аксиому факт ее существования, знает о наличии дорогостоящих живописных полотен, коль уж семья настолько их не афиширует, что влачит жалкое существование в этих трущобах.