Пока Фридман «разогревал» женщин, доктор Наоми Рэнс, профессор патологоанатомии в Аризонском университете, проводила глубокие исследования клеточных аспектов менопаузы, рассматривая мозги умерших женщин. В 1980-х годах доктор Рэнс окончила медицинский колледж и писала кандидатскую диссертацию по невропатологии в Университете Джонса Хопкинса, исследуя гормональные изменения в период полового созревания. Но с возрастом ее интересы изменились: она перешла от изучения подросткового возраста к изучению менопаузы.

Собирать мозги умерших женщин было нелегко. Рэнс требовались мозги, не поврежденные заболеваниями вроде рака или болезни Альцгеймера: это добавило бы к исследованиям слишком много лишних переменных. А еще ей не хотелось рассчитывать на других патологоанатомов, потому что ей нужны были мозги, удаленные очень аккуратно, а не вытянутые за те части, которые она собиралась исследовать. Она доверяла только собственным методикам.

«Я извлекала мозги сама, потому что, будучи невропатологом, на вскрытиях вы извлекаете мозги, надрезаете их, осматриваете, ищете, что с ними не так и почему эти женщины умерли». Ей нужен был гипоталамус, содержащий гормоны, которые управляют размножением. Он находится в основании мозга. Кроме того, ей нужен был гипофиз, который свисает с мозга и тоже содержит гормоны, управляющие размножением. «Нужно быть очень осторожным, чтобы не повредить ствол мозга», – объясняла доктор Рэнс. Кроме того, мозг должен был быть свежим. «Я искала мозги женщин, умерших не более 16 часов назад. Крайний срок – сутки». Более долгая задержка могла испортить клетки, которые она хотела исследовать.

Для первого исследования она взяла три мозга молодых женщин и сравнила их с тремя мозгами пожилых женщин[10]. Исследование было небольшим, но разница оказалась колоссальной. Рэнс обнаружила, что один конкретный тип клеток-нейронов в гипоталамусе на 30 % увеличен в размерах у пожилых женщин по сравнению с молодыми. Разница, по ее словам, была «как день и ночь». На иллюстрации к ее статье, опубликованной в июле 1990 года в Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism, нейроны гипоталамуса у женщин после менопаузы были размером с голубику, а у женщин до менопаузы – с каперсы.

Рэнс исследовала ту же самую петлю обратной связи – приливы и отливы гормональной системы, – которая помогла разработать противозачаточные таблетки. Она подозревала, что после наступления менопаузы мозг получает сигнал, что в организме понижен уровень эстрогена, и активирует клетки, которые должны повысить его уровень. Но поскольку яичники больше не функционируют, уровень эстрогена не растет. Мозг по-прежнему бомбардируется сигналами «Нам нужно больше эстрогена», и этот постоянный штурм заставляет клетки увеличиваться.

Чтобы подтвердить теорию, она проверила еще шесть мозгов трех женщин до наступления менопаузы и трех – после[11]. На этот раз она обнаружила, что у пожилых женщин увеличены клетки определенного типа, и нашла там множество эстрогеновых рецепторов. Кроме того, она сумела обнаружить конкретное вещество – нейрокинин B, – которое, возможно, отвечает за некоторые изменения в мозге во время менопаузы.

Команда британских ученых недавно обнаружила, что инъекции нейрокинина B вызывают у женщин приливы жара, – это зацепка, но пока еще не точное доказательство[12]. Нынешняя общепринятая теория состоит в том, что увеличенные клетки гипоталамуса, скорее всего, портят систему «климат-контроля» у пожилых женщин. Это пока что не полная картина, а только самое начало наброска. Основываясь на этих данных, врачи недавно начали клинические испытания лекарства, которое блокирует нейрокинин B, в качестве негормонального средства от приливов жара[13]. Предварительные результаты многообещающи.

В 1990-х годах, когда Рэнс занималась своими исследованиями мозга, она надеялась, что ее информация поможет разработать более эффективные и безопасные лекарства для женщин во время менопаузы. В то же время другая группа исследователей гормонов рассматривала те же самые вопросы, но с намного более широкой точки зрения[14]. Рэнс смотрела изнутри наружу, из глубины клеток мозга. Эти же ученые смотрели снаружи внутрь. Они думали не о клетках и их белках, а о людях и риске заболеваний. Они заметили, например, что по сравнению с молодыми женщинами у пожилых выше риск возникновения сердечного приступа, развития болезни Альцгеймера, остеопороза (хрупкости костей) и некоторых видов рака. Кроме того, они заметили, что у пожилых женщин ниже уровень эстрогена. Могут ли два этих явления иметь какую-либо причинно-следственную связь? Иными словами, защищает ли эстроген молодых женщин от всех этих заболеваний? А если да, то могут ли пожилые женщины защитить себя от этих заболеваний, принимая эстроген?

Подобные идеи изменили сам взгляд на менопаузу: ее стали считать чем-то вроде гормональной недостаточности, подобно диабету, а не естественным этапом старения. За этим последовала серия экспериментов по гормонозаместительной терапии. Всем, кто пытался тогда уследить за новостями, казалось, что ученые постоянно разворачиваются на 180 градусов.

Гормонозаместительная терапия полезна для вас. Нет, она вредна. Принимайте лекарства несколько лет. Нет, принимайте их всю жизнь. По большей части эти препараты принимали белые женщины из высшего класса[15]. Исследование 1997 года, в котором рассматривали статистику с 1970 по 1992 год, показало, что чернокожие женщины на 60 % реже белых пользовались гормонозаместительной терапией[16]. Другое исследование, где использовались данные о более чем 30 тыс. посещений врачей в первой половине 1990-х годов, показало, что, хотя препараты для гормонозаместительной терапии стали в целом выписывать чаще, белые женщины получали рецепты вдвое чаще чернокожих, а клиентки частных страховых фирм получали лекарства почти в восемь раз чаще, чем пациентки, пользующиеся программой Medicaid (американская госпрограмма медицинской помощи малоимущим)[17]. Почему так происходило? Потому что фармацевтические компании в первую очередь рекламировали свои продукты для белых женщин из высшего класса? Или же потому, что эти женщины с большей вероятностью просили врачей выписать им лекарства для менопаузы?

Оглядываясь назад, группа историков и ученых, собравшихся на двухдневную конференцию в 2004 году, поставила вопрос: изменилась бы история, если бы лекарства назывались не «гормональной терапией», а «гормональными манипуляторами»?[18] Возможно. Но не всякий продавец решится назвать свой товар манипулятором.

В 1910–1920-х годах экстракты из коровьих и овечьих яичников использовали для лечения женщин, которые жаловались на приливы жара и головные боли во время менопаузы. «Кникусовое вино Макэлри» при приеме три раза в день обещало помощь при нерегулярных менструациях и «изменении жизни», как тогда называли менопаузу. Оно содержало 20 % спирта. В 1940–1950-х годах женщинам стали давать очищенное вещество – чистый эстроген. Таблетки стали невероятно популярны после выхода в 1968 году книги доктора Роберта Уилсона Feminine Forever («Женственная навсегда»), в которой женщинам советовали принимать эстроген не только для облегчения симптомов, но и для поддержания молодости и красоты. «Ни одна женщина не может избежать ужаса обветшания тела[19], – писал он. Но есть решение. – Если организм женщины получает посредством таблеток необходимую дозу эстрогена (который больше не вырабатывают яичники), быстрый физический упадок после менопаузы останавливается. Ее тело поддерживает сравнительно молодую внешность в той же степени, что и мужское». Уилсон, впрочем, «забыл» упомянуть в книге, что основал организацию «Фонд Уилсона», которая финансировалась тремя фармацевтическими компаниями: Searle – производителями противозачаточной пилюли «Эновид»; Ayerst – производителями эстрогеновых таблеток «Премарин»; и Upjohn – производителями прогестина, синтетической версии прогестерона[20]. Его книга подавалась как советы эксперта, но на самом деле представляла собой большой рекламный проспект.