Какая же она дура легковерная… Максу верила до последнего, закрывая глаза на очевидные вещи, и снова на те же грабли. Доверилась Леше, свято полагала, что он нервничает из-за фирмы. Выходит, психовал он совсем по другой причине. Сейчас и Сашины слова вспомнились, и вымученное признание в любви, и тонны раздражения с его стороны, которым успела наесться досыта за эти две недели.

В аэропорт приехала в еще более отвратительном состоянии, голова совсем перестала соображать, из рук все валилось, в итоге села на скамейку, закрыла глаза и потерялась, абстрагировалась от людей, шума, ото всего.

А Леша в этот момент все еще находился в офисе с Линой, правда, та уже сидела на диване, едва сдерживая слезы.

— Нашел себе серую мышь, — промокнула щеки салфеткой. — И понятно почему, решил урезонить. Что ж, урезонил. Но я признала все свои ошибки, раскаялась. А главное, наши чувства друг к другу живы.

— Может и живы, Лина, — сидел на краю стола и смотрел на нее напряженным взглядом. — Но в одну реку дважды не войдешь.

— Да брось ты, — махнула рукой, — люди ссорятся, расстаются, а потом и мирятся, и опять сходятся.

— Не спорю, только смотря, из-за чего были ссоры и расставания. Ты рога мне наставила с, как мне думалось, хорошим другом, отжали у меня фирму, потом он слинял, а ты, поджавши хвост, приползла обратно.

— Но эта твоя Маня…

— Не трогай ее. Будет ли Маша или любая другая девушка, главное, тебя больше в моей жизни не будет.

— Я люблю тебя. Всегда любила. А измена и вся эта эпопея с фирмой из-за желания отомстить.

— За что, прости? — округлил глаза. — За то, что я батрачил на тебя?

— За двух твоих секретарш, с которыми развлекался в каждую мою поездку за границу.

— Дура ты набитая, — грустно улыбнулся. — Не было никаких секретарш. Полагаю, это Костик тебе напел, а ты уши-то и развесила.

И Лина закрыла лицо руками, а слезы потекли ручьем.

— Ладно, — посмотрел на часы. — Мне пора домой. Если хочешь, подброшу тебя до метро.

Когда же сели в машину, Леша достал из бардачка упаковку салфеток:

— Держи, — протянул ей.

— Спасибо, — но салфетки не взяла, вместо этого бросилась к нему на шею, припала к губам. — Прости меня, — принялась целовать с такой страстью, что Леша снова сдался.

— Лина, — с трудом отстранился. — Хватит. Прекрати.

— Нет, — посмотрела в его сияющие глаза, — ты любишь меня, а я тебя. Глупо пытаться убедить себя в обратном.

— Может и глупо, но я все ж постараюсь, — вставил ключ в замок зажигания.

Домой вернулся только в одиннадцать. И еще с полчаса сидел в машине, думал, что сказать Маше. Его сегодняшний поступок отвратителен по отношению к ней, она такого не заслужила. В то же время Леша осознал, что очень поторопился, сердце по Лине еще не отболело. Однако страхи его оказались напрасны, объясняться не пришлось, потому как оказалось не перед кем. Квартира встретила тишиной и темнотой.

Леша немедленно набрал Маше, только она не ответила:

— Твою мать, — и набрал охрану. — Артем, доброй ночи. Скажи, ко мне сегодня кто-нибудь приходил после двух?

— «Доброй ночи. Сейчас посмотрю по журналу, — а через минуту ответил. — Да. Была всего одна посетительница, Белова Мария Дмитриевна, пришла в шестнадцать тридцать, покинула здание спустя полчаса»

— Спасибо…

После чего сел на диван, отбросил телефон в сторону. Она все видела…

Маша тем временем уже летела домой. Слезы высохли, оставив в душе горький осадок. Всё, на этом всё… никаких отношений… хватит. В любви ей не везет, мужчины, люди ли они, оборотни, не важно, все ее используют как временную замену чего-то или кого-то.

Пять часов пролетели незаметно. И когда таксист привез ее к бабушкиному дому, когда она вышла из авто и вдохнула чистый морозный воздух, на душе чуточку стало легче и чище. А стоило бабушке открыть дверь, как Маша кинулась к ней, обняла крепко-крепко. Светлана Федоровна сразу поняла, что происходит, потому обошлась без расспросов. Уж точно не сегодня.

— Идем. Я такой вкусный чай заварила. Соседка поделилась из запасов.

— Ягодный? — утерла слезы.

— Да, там чего только нет. И ягоды, и травы…

После двух чашек ароматного чая отправилась в постель. Телефон решила не включать, а завтра вообще заменит сим-карту. Страшная сказка подошла к концу.

На следующий день Маша проснулась с чувством странного удовлетворения. Ведь на самом деле все встало на свои места. Все вопросы нашли свои ответы. А время излечит, всегда излечивает. Смерть родителей пережила, расставание с Максом пережила, и расставание с Лешей тоже переживет.

— Расскажешь, что стряслось? — бабушка вошла в комнату, села на кровать.

— Я снова выбрала не того мужчину, — пожала плечами, а предательские слезы тотчас запросились наружу, — всего-то.

— И почему расстались?

— Он решил вернуться к бывшей жене, которая ему изменила, предала его. Я уже ничего не понимаю, — замотала головой.

— Ну и дурак. Хотя, я его как увидела, сразу поняла, ничем хорошим у вас не закончится. Не плачь из-за него, Маша. Не стоит он твоих слез. Поверь, раз сошелся с бывшей после предательства, значит, они друг друга стоят. Тебе нужен добрый, спокойный мужчина без подобного багажа.

— Мне уже никто не нужен. Я устала искать любовь, а натыкаться на уродство.

— Любовь сама тебя найдет, — погладила внучку по ноге.

— Надеюсь так и будет.

Когда бабушка покинула комнату, Маша взяла телефон. Так или иначе, а позвонить родителям учеников надо. Включив смартфон, обнаружила двадцать звонков и столько же смс от Леши, которые даже не открыла. Правильно говорят, с глаз долой из сердца вон. Иначе никак.

И потекло время…

Директор школы разрешила набрать группу учеников младших классов для занятий английским, помимо Маша сговорилась с родителями двух подростков из соседнего дома на частные уроки на дому. По крайней мере, постоянная беготня не позволяла скатываться в депрессию, которая с каждым днем все активнее заявляла о своем присутствии. Спустя полторы недели Маша стала замечать за собой странности. Ее начало все раздражать, даже любимая работа.

Вот и сегодня, проснулась уже злая, еще и голова разболелась, стоило оторвать ее от подушки. А как глянула на себя в зеркало, так ужаснулась — бледная, глаза красные, губы сухие. После горячего душа вроде полегчало, но ненадолго.

— Что-то ты плохо выглядишь, — Светлана Федоровна поставила перед внучкой тарелку пшенной каши. — Не заболела? Говорила же, на шапку капюшон надо натягивать, ветер ледяной.

— Да нет, — посмотрела на содержимое тарелки с явным отвращением. — Отравилась наверно. Вчера съела йогурт перед сном, видимо зря.