Их впечатлило то, что они увидели; Жозефина впервые попала на мероприятие, которое было организовано мужчинами по их, мужским, стандартам – она увидела внешнюю проекцию мира Нью-Хейвена, куда не допускались женщины и который за кулисами продолжал жить своей таинственной жизнью. Она заметила, что трое их кавалеров, которых они считали прямо-таки воплощением светского лоска, в этом безжалостном микромире таланта и успеха были лишь скромной мелюзгой. Мир мужчин! Оглянувшись вокруг на концерте студенческого хора, Жозефина почувствовала подспудное стремление к настоящей дружбе; у нее возникло очень хорошее чувство. В гардеробной мельком она заметила Адель Кроу и позавидовала тому положению, которое она заняла автоматически лишь потому, что сегодня вечером она была девушкой Дадли Ноулетона. И Жозефина позавидовала ей еще больше, когда Адель во главе «гранд-марша» удалилась под украшенный флагами и гортензиями вход в зал, очень скромная, почти не напудренная, в простом белом платье. На какое-то время она оказалась в центре всеобщего внимания, и при виде этого в Жозефине проснулось нечто давно уже дремавшее внутри – ощущение того, что перед ней вырисовывается новая задача, едва осознанная возможность…

– Жозефина, – начал Риджвей Саундерс, – ты даже представить не можешь, как я счастлив, что сбылись мои мечты. Я так долго ждал этого момента, так сильно мечтал…

Она механически ему улыбнулась, но продолжала думать о чем-то своем, и на всем протяжении танца эта мысль не давала ей покоя. С самого начала ее стали наперебой «перехватывать»; к мужчинам, познакомившимся с ней за чаем, добавилось с дюжину новых лиц, целая дюжина уверенных или робких голосов; как и все популярные девушки, она вскоре обзавелась собственной свитой, преследовавшей ее по всему залу. Такое случалось с ней не впервые, но чего-то не хватало. С ней танцевало впятеро больше мужчин, чем с Аделью, но Жозефина внезапно осознала, что здесь девушка могла занять какое-либо положение лишь благодаря тому положению, которое занимал пригласивший ее кавалер.

Эта несправедливость ее беспокоила. Девушка завоевывает популярность своей красотой и очарованием! Чем она прекраснее и очаровательнее, тем больше она может себе позволить, невзирая на общественное мнение. Казалось нелепым, что лишь потому, что Адель пригласил капитан бейсбольной команды – может, он вообще ничего не понимает в девушках и не способен судить о том, кто из них прекраснее? – Адель оказалась на вершине, несмотря на толстые коленки и чересчур яркий румянец.

Жозефина танцевала с Эдом Бементом из Чикаго. Он был ее самым первым поклонником, с которым они были знакомы еще с танцевальной школы, где она носила косички, белые шелковые колготки, кружевные панталончики с поясом и развевающиеся платьица с неизбежным шарфиком.

– Что со мной такое? – спросила она Эда, размышляя вслух. – Уже несколько месяцев я чувствую, будто мне сто лет, а ведь мне всего семнадцать, и мы с тобой танцевали в первый раз каких-то семь лет назад!

– С тех пор ты много раз влюблялась, – ответил Эд.

– Вовсе нет! – с негодованием возразила она. – Обо мне много разных глупостей рассказывают, но в них нет ни слова правды. Обычно это просто завистливые девчонки.

– Чему же они завидуют?

– Не дерзи! – язвительным тоном сказала она. – Нука, давай двигаться к Лилиан.

Дадли Ноулетон только что «перехватил» Лилиан. Жозефина что-то сказала подруге; затем, выждав, пока они в танце не окажутся лицом друг к другу, она улыбнулась Ноулетону. И на этот раз постаралась встретиться с ним взглядом, чтобы он увидел ее улыбку, чтобы попал в радиус действия ее чарующего аромата. Если бы эти духи выпустили во Франции несколько позже, их название наверняка переводилось бы как «Прошу тебя!». Он поклонился и улыбнулся в ответ; спустя минуту он ее «перехватил».

Произошло это в вихре в углу зала, и она стала танцевать медленнее, чтобы он смог приноровиться к такту, и мгновение спустя они медленно закружились по залу.

– Вы так красиво смотрелись, когда вместе с Адель открывали бал, – сказала она ему. – Вы были такой серьезный и добрый, и все вокруг выглядели словно дети малые! И Адель тоже очень хорошо смотрелась. – И, в порыве вдохновения, она добавила: – Я ведь выбрала ее для себя идеалом в школе!

– Неужели? – Она увидела, что он пытается скрыть внезапное удивление; затем он сказал: – Я не могу ей об этом не рассказать!

Он был красивее, чем она думала, а за его доброжелательной манерой скрывалась некая властность. Хотя он вел себя по отношению к ней с подобающим вниманием, она заметила, как его взгляд быстро обежал зал, чтобы убедиться, что все идет хорошо; проходя в танце рядом с оркестром, он тихо обратился к дирижеру, который почтительно подошел к краю своего возвышения. Последний избранный в «Череп и кости»! Жозефина знала, что это значило – ее отец был членом этого братства. Риджвей Саундерс и все остальные «Любящие братья» точно не попадут в «Череп и кости». Она задумалась, существовало ли такое же, как «Череп и кости», братство для девушек – туда могли бы избрать и ее… Или же Адель Кроу с ее коленками, которые были символом ее солидности!

– Интересно, сколько здесь парней, которые выбрали вас своим идеалом? – спросила она. – Если бы я была парнем, то я захотела бы стать именно таким, как вы! Правда, мне бы ужасно надоедало, что в меня все время влюбляются девушки.

– Не влюбляются, – просто ответил он. – И никогда не влюблялись.

– Конечно, влюбляются, но они это скрывают, потому что вы производите на них впечатление, и еще потому, что они боятся Адели.

– Адель вряд ли будет возражать. – И торопливо добавил: – Если когда-нибудь такое случится. Кажется, Адель такие вещи всерьез не воспринимает.

– Вы с ней помолвлены? Он слегка вздрогнул:

– Я считаю, что всему свое время, в том числе и помолвке.

– И я тоже так думаю, – с готовностью согласилась Жозефина. – Лучше иметь одного настоящего друга, чем сотню поклонников, все время увивающихся вокруг тебя с сюсюканьями.

– Так вот чем занимается вся эта толпа, бегающая за вами весь вечер!

– Какая еще толпа? – наивно спросила она.

– За вами бегает половина второкурсников!

– Ах, это всего лишь кучка щеголей! – неблагодарно отозвалась она.

Жозефина лучилась счастьем, красиво кружась в танце среди ставшего вдруг чарующим бала, в объятиях самого председателя бального комитета. Лишь трепет, который он вызывал у членов ее «свиты», стал причиной того, что ее так долго никто не «перехватывал»; но через некоторое время все же нашелся смельчак, и ее чувство гордости вдруг исчезло. Юноша был впечатлен тем, что с ней танцевал сам Дадли Ноулетон; он стал вести себя очень почтительно, и это сдержанное обожание скоро ей наскучило. Пройдет совсем немного времени, надеялась она, и Дадли Ноулетон опять ее «перехватит», но наступила полночь, затем прошел еще один скучный час, и она стала задумываться, а не было ли все это лишь любезностью по отношению к девушке из школы Адели? Адель уже, наверное, успела нарисовать ему хорошенькую картину прошлых подвигов Жозефины! Когда он, наконец, к ней приблизился, она напряглась и насторожилась – в таком состоянии она всегда выглядела податливой, слабой и тихой. Но вместо того, чтобы пригласить ее танцевать, он потянул ее за собой туда, где оканчивался ряд лож.