– А теперь он сыт мною по горло, – говорит Каденс, и я делаю гримасу. Ну, тут мы с ней в одной лодке. – Но это нормально. Мы прекрасно провели время вместе. Я не хотела ничего серьезного с самого начала, и для Ашера об этом не могло быть и речи.

– Почему нет?

Она пожимает плечами:

– Не знаю. Но он всегда ищет себе только женщин моего возраста, которые совершенно независимы. Может, у него просто материнский комплекс. – Теперь она снова смеется и допивает свой коктейль. – Он так и не рассказал мне, что случилось с его мамой.

– Она ушла из семьи, когда Ашеру было семь, а Ною – два. – Каденс была настолько откровенна со мной, что я не хочу скрывать от нее эту информацию. – Я мало что знаю о ней, но когда моя мама и Ричард поженились, мне сказали, что она умерла давным-давно. В то время она, вероятно, оставила своих детей, чтобы начать новую жизнь в Колорадо с другим мужчиной, а позже у нее обнаружили рак груди.

– Слава богу, что она сбежала раньше, – трезво говорит Каденс.

В первый момент я вздрагиваю. Но вероятно, Каденс уже видела в своей работе столько плохого, что может вынести вполне рациональный вердикт по этому поводу. Но со мной все по-другому. Я всегда считала, что Ашер и Ной потеряли свою мать дважды.

Вибрация моего смартфона вырывает меня из моих мыслей. Это Харпер. И она совершенно ошарашена.

Харпер: Что? Мы уже дома! Я думала, что Ашер отвез тебя! Почему ты все еще там?! Я не могу в это поверить!!! Что только творится в голове у этого ублюдка, что он оставляет тебя одну в доме Уина??? Оставайся на месте. Я убью Ашера, а потом заставлю его немедленно забрать тебя. Пожалуйста, прости меня за то, что мы оставили тебя одну. Я бы никогда не уехала, если бы Ашер не был с тобой. Ну что за тупой засранец!!

Хотя ситуация далека от веселой, улыбка подкрадывается к моему лицу, потому что Харпер настолько вне себя.

Айви: Ашер не сможет забрать меня, если ты убьешь его.

Харпер: Когда я закончу с ним, он пожалеет, что не мертв. Я ему печень прожарю! Уинстон пытался приударить за тобой?

Наверное, она беспокоится о своем брате Чейзе. Причем он вряд ли сможет упрекнуть Уина, если сам сейчас встречается с другим мужчиной. Тем не менее я предпочитаю держаться от этого всего подальше.

Айви: Уин был джентльменом. Все хорошо. Пожалуйста, ничего не говори Ашеру. Я доберусь домой сама. Напишу тебе, как только я приеду.

Харпер: Ты уверена? Я бы с удовольствием переломала ему каждое ребро по отдельности. Этот придурок. Да чтобы у него пиписька отсохла (это страшная кара для мужчины, не так ли?).

Я не знаю, имеет Харпер в виду Ашера или Уинстона, и она приложила дьявольский смайлик к своим последним словам, что, как ни странно, разрядило фразу. Но я все равно не могу противостоять той боли, что ее слова вызывают у меня в животе. После того как я только что узнала о несчастном случае, Ашером, шутка про перелом ребер не звучит смешно.

– Ты еще долго планируешь тут оставаться? – спрашивает Каденс, когда я убираю телефон в карман. – Мы могли бы разделить цену на такси. Я живу в Сибруке, это по пути к тебе.

Она толкает рукав своей блузки вверх, и я обнаруживаю бабочку на ее предплечье и буквы, которые она вытатуировала сбоку на тыльной стороне ладони:

п р о с т о д ы ш и

И в тот момент я знаю, что тоже этого хочу. Просто дышать. Продолжать дышать. И разделить с Каденс цену на такси.

Такси я оплатила кредитной карточкой Ашера. Долю Каденс в том числе. Я еще не успела вернуть карту Ашеру и спрятала ее под пластиковым чехлом своего смартфона. И меня ни капли не мучила совесть, когда я использовала карточку, чтобы добраться домой и вдобавок дать таксисту еще десять долларов чаевых. Дома я, смертельно уставшая, рухнула в постель только для того, чтобы потом полночи перекатываться с боку на бок.

Вот почему сейчас я смотрю в зеркало в ванной опухшими глазами, прежде чем отвернуться и пойти под душ. Струя воды горячая и жесткая, но мне хочется, чтобы она была еще жестче и смыла бы из моего черепа память о прошедшем вечере. Но этого, разумеется, не происходит. Переодевшись в свежее белье, натянув обтягивающие джинсы и простую синюю футболку, я прохожу по коридору вниз мимо комнаты Ашера. Все тихо, и я надеюсь, что он еще спит глубоко и крепко. Его кредитную карточку я как можно бесшумнее проталкиваю под дверь комнаты.

На кухне Ной уже сидит за стойкой. Меня слишком мучает похмелье, чтобы я была в состоянии приготовить себе завтрак. Мое тело болит как внутри, так и снаружи, но я не хочу показывать это Ною, поэтому насыпаю себе в миску его рисовые хлопья. Когда я наливаю молоко в тарелку, они начинают потрескивать и уже через короткое время превращаются в такое неописуемое месиво, которое я не смогу проглотить при всем желании.

– Как ты можешь есть такое? – спрашиваю я Ноя и достаю из кухонного шкафа баночку с корицей, чтобы сделать эту массу более съедобной.

– В чем твоя проблема? – Ной недоверчиво смотрит на меня, выставив перед собой собственную миску. – Ты же не собираешься на самом деле сыпать отвратительную корицу на мой воздушный рис, не так ли?

– По вкусу это напоминает сахарный картон.

Ной, который только что сунул в рот очередную ложку, перестает жевать.

– Ты глупая? Они должны быть такими на вкус. Это секрет фирмы. – он начинает петь рекламную песенку, рассекая ложкой воздух.

Я пробую свое месиво с корицей.

– Очень странный вкус. Напоминает ил, – говорю я, демонстративно постукивая ложкой по образовавшейся каше.

– Ты просто должна есть быстрее, девочка-корица, – невнятно бормочет он, опрокидывая очередную порцию в свою миску.

Я неодобрительно ковыряю месиво ложкой. На вкус это уже немного лучше, но все еще похоже на картон. Картон с привкусом корицы. Наконец я встаю и соскребаю свой завтрак в мусорное ведро.

– Напомни мне, чтобы я никогда больше не подпускал тебя к своим хлопьям. Ты их совсем не заслужила. Вместо этого возьми лучше фрукты.

По его лицу можно подумать, что он говорит о поедании мусорных отходов.

Я усмехаюсь, а Ной стучит зубами по ложке, когда от нее отрывается.

– Как ты, собственно, вчера вернулась домой?

Моя усмешка замирает.

– Я вызвала такси.

– А-а-а, – растягивает Ной. Он стучит ложкой по своей нижней губе. – Так вот почему бутылка бурбона пустая. – он встает, идет к раковине и вытаскивает мусорное ведро. С наморщенным лбом он поднимает бутылку с надписью «Michter’s US*1 Kentucky Straight Bourbon» и шумно опускает ее обратно в мусор. – Хиллари подозвала меня и прочитала мне лекцию, причем я вчера… в общем… по крайней мере, ничего не пил.