наша бактерия не просто так поселилась у нас в желудке, чтобы поедать его стенки. Мои пять минут славы прошли, я снова спрятался за уже бесполезный диапроектор.

— Возможно, у бактерии есть и полезные функции, — ответил в заключение Морозов — Все это требует дополнительных исследований. Также у меня есть неподтвержденные пока догадки о взаимосвязи этого микроорганизма и онкозаболеваний ЖКТ. Тут тоже необходимы клинические анализы. Надеюсь на участие в этом международных медицинских организаций.

Ну и всё, модератор объявил кофе-брейк. Регламент блюсти надо. На прощание слово взял Солк, коротко поблагодарил, восхитился мужеством советских врачей, поддержавших лучшие традиции мировой медицины. После этого я с чистой совестью отправился в фуршетный зал выпить кофе. Взял тарелку, двинулся вдоль стола со всякими канапе, накладывая разных, чтобы всё попробовать. Но стоило мне отойти, как меня почти сразу перехватил толстый колобок в очках. Сунул визитку, поздоровавшись при этом довольно чисто. Я поставил свою тарелку на свободный столик и посмотрел. Александр Раппопорт, старший вице-президент компании «Джонсон и Джонсон».

— Вы русский? — удивился я. — Говорите свободно.

— Одесский еврей, — Александр достал платок, снял очки, тщательно протер их. — Родители во время революции сбежали из страны, уехали в Штаты.

— Ясно. Чем могу быть полезен?

— Тема этой вашей бактерии мне кажется потенциально очень выгодной. Я так понимаю, никакой новой схемы лечения вы не придумали?

— Да, мой гастрит прошел после приема обычных антибиотиков.

— Жаль. Какой-нибудь новый препарат мог бы принести хорошие прибыли. Ну и облегчить положения язвенников, конечно.

Ушлый мужичок. Подметки на ходу режет.

— Я бы мог предложить идею недорогого и эффективного теста на эту бактерию. Джонсон и Джонсон сможет подобные вещи производить и продавать по всему миру.

— Да? — «колобок» заинтересовался, наклонился поближе. — И что же это за тест?

— Извините, — сочувственно произнес я. — Любая информация только после подписания контракта, в котором будет оговорен мой процент от продаж.

— Деловой подход! — согласился Раппопорт. — Как насчет обеда в ресторане? Я приглашаю.

— А никак, — ответил я, заметив Галушко, пристально смотрящего на нас. — Сейчас я должен буду доложить о нашем контакте... куда положено. Только не делайте удивленное лицо, Александр, — я посмотрел на приближающегося Галушко. В принципе, чекист плелся за Морозовым, который о чем-то разговаривал с коротышкой в очках и с густыми бакенбардами, но на меня тоже зыркнул.

Раппопорт отряхнул несуществующие соринки с пиджака и спросил совершенно спокойно:

— А где с вами можно встретиться позже?

— В Москве, где же еще? — удивился я. — Место моего проживания — город Москва.

Всё правильно понял, кивнул и пошел дальше. Как там говорят маркетологи: задача звонка на «холодную» аудиторию — не продажа, а встреча. Вот он ее и получил. Это только кажется, что Москва большая. За сущую мелочь, буквально копейки, в киоске «Горсправки» можно получить сведения о любом гражданине. Кроме секретоносителей, наверное, и всяких вождей. Вот про Андрея Николаевича Панова — можно, я сам проверял. А я им нужен больше, чем они мне. Пусть покрутятся, попробуют предложить что-то. Или этот Сашик думал, что я сейчас ему продамся с потрохами за двести долларов?

Не помню, когда изобрели этот уреазный дыхательный тест, но сделать его можно буквально в гараже. Не бином Ньютона. Дохнул и получил ответ, есть у тебя хеликобактер, или нет. Про сам фермент я уже говорил с Афиной Степановной. Так что наши исследования уже идут. А «придумают» американцы одновременно с нами, так и не страшно. Такое бывает в науке — ученые часто идут вместе в одном направлении. Нет, отбазарюсь, даже сомнений нет.

Я глотнул кофе, сунул в рот канапе с сыром. Не успел я положить шпажку на блюдечко, как возле меня поставили тарелку и чашку с тем же напитком, что и у меня.

— Will you let me join you?

Я поднял глаза и замер. Ну ни хрена же себе! Да я популярен здесь!

— Of course, mister Salk! Please!

Английский мой, конечно, тот еще. Я неплохо пишу и читаю, хуже разговариваю, и совсем хреново слышу. Поэтому, если приходилось, всегда просил говорить медленно и употреблять по возможности слова попроще.

Солк, конечно, красавец. Есть такой тип людей, которые с возрастом не выглядят хуже. Понятно, что ему далеко за шестьдесят, но выглядит он на все сто. Процентов, не лет.

— Speak English? — спросил он.

— A little, mister Salk.

— The name’s Jonas, please.

Вот это поворот! Как если бы на русском он мне предложил на «ты» перейти!

— Спасибо, Джонас, я Эндрю. Извините за акцент, практики маловато. Но я могу продемонстрировать настоящий ужас. Зыс из стронг рашен эксэнт. Андерстэнд? — произнес я в лучших традициях нашей средней школы без языкового уклона. — Вы можете так говорить, если встретите грабителей в Гарлеме. Гарантирую, ваши деньги останутся с вами.

Джонас смеялся так, что опрокинул чашку с кофе. Сказал, что вне всяких сомнений даже самые страшные негры человека с таким акцентом не только не тронут, а вызовут ему такси за свои.

— Мой русский еще хуже и я знаю плохо совсем, — сказал он.

Да уж, тут еще догадаться надо, что он говорит. Папа с мамой Джонаса, как оказалось, были простыми еврейскими эмигрантами (опять!), только из Польши, так что пара десятков слов в активе у него осталась.

Я попытался рассказать ему про наши изыскания. Ничего нового по сравнению с тем, что будет в «Ланцете». Да у меня просто не хватило бы словарного запаса выдать секреты, даже если захотел бы. Зато Солк пел соловьем. Как здорово, что такой молодой человек в самом начале пути оказался причастен к большому открытию. Надо только не почивать на лаврах и так далее. Я даже заподозрил было, что Джонас из прогрессивной половины человечества, но тут он бросил такой взгляд на проходящую мимо официантку, что мои подозрения мгновенно рассеялись.

А потом он и вовсе огорошил меня. В оперу пригласил. Венскую. Блин, да туда билеты стоят... А ему организаторы выдали парочку. Вот он и решил подкормить молодое дарование. В память о работе с Майклом и Анатолем, такими замечательными ребятами из России. Я тупо хлопал глазами, и тут до меня дошло, что это он про Чумакова со Смородинцевым. Блин, наверное мне это снится. Где я, а где академики?

Ясное дело, пойду.