Сфорца сделал своей столицей город Форли, расположенный на пересечении важных дорог. и писал оттуда указы, подписывая их «Из нашего замка в Фермо, вопреки Петру и Павлу» — пример редкого для Сфорца юмора.

Я бы еще от себя добавил, что «захват» этот был, похоже, во многом номинален.

Впрочем ладно, лучше один раз показать, чем три страницы вокруг воду лить. Поэтому давайте в лицах.

Итак, городок Камерино мирно дремлет под теплым солнцем средиземноморья. Ведомый к процветанию семьей Варани, этот городок достаточно богат, у него большая церковь посвященная Святому Доминику, красивая центральная площадь, а у одного из детей наследника Варани, Джулио Чезаре, уже в четырнадцать лет был целый настоящий миланский доспех. Ну почти настоящий.

В 1434 году, однако, вдруг выяснилось, что семья Варани вовсе не так мила сердцу горожан, как все думали. Это произошло так — однажды, во время службы в церкви Св. Доминика, мужчины Варани стали покрываться рублеными ранами. Это можно бы было списать на гнев Господень, но увы — со всей очевидностью приходилось признать, что раны плод трудов людских. Примерно всех, кто находился в церкви, но не был из семьи Варани. Именно так и кончаются благостные правления автократий не склонных формировать институты для обмена мнениями.

Выяснив, что их любят совсем не так, как они привыкли думать, все мужчины Варани умерли от удивления. Все, кроме одного. Да, это уже упомянутый мной Джулио Чезаре. Спас его не миланский доспех а вязанка сена. Его тетка замотала его в тюк сена и отвезла в безопасное место — к своим родственникам, семье Тринчи, правителям Фолиньо.

Тринчи, как вы понимаете были набожной, добропорядочной… Короче они были из Романьи и как раз сейчас у них были некоторые сложности с легитимностью. Они решили это простым, понятным итальянским способом — нашли виновных. Сильный и многочисленный клан почти из трехсот человек, был уважаем в в Фолинью и мог бы нагрузить семью Тринчи обязательствами перед городом. Но Тринчи успели первыми, и нагрузили кусками их тел тридцать шесть ослов и два дня водили этот караван вокруг города, давая возможность каждому желающему поставить лайк. И выискивали тех, кто не хотел ставить лайк или даже просто не достаточно громко радовался.

Добрая тетушка, посмотрев на эту обыденную итальянскую политическую борьбу, решила, что её племяннику имеет смысл покинуть Фолиньо и подыскать местечко поспокойней. И таким местом вполне мог стать тихий, согретый теплыми лучами средиземноморского солнца городок Фабриано. В котором свила гнездо семья Кьявелли. Кьявелли были хорошими друзьями Сфорца. Как видите, надежней места не придумать.

В 1435 году в день Вознесения Христова, когда Кьявелли явились к мессе, семнадцать заговорщиков расположились в церкви как можно ближе к ним. Нападение должно было произойти в самом начале мессы, но заговорщики медлили. Наконец, когда прозвучали слова «Et incarnatus est de Spirito Sancto», один из них обнажил свой меч, воскликнув: «Смерть тиранам!» Первым напали на восьмидесятилетнего Томазо, главу дома, но тот, смело вступив в схватку, заставил дорого заплатить за свою жизнь. Двое других были убиты в ризнице. Три мальчика нашли убежище в алтаре, где священники укрыли их, а затем отправили в монастырь. Спустя несколько дней детей обнаружили, выволокли на рыночную площадь и заставили принять яд. Четверо других детей были задушены, а восьмимесячного младенца, мирно спавшего в колыбели, вытащили из нее и размозжили его голову о стену.

Житель тихого Фабриано присоединились к заговорщикам, как утверждается, «с радостью».

Как только имущество Кьявелли было национализировано, город смиренно и покорно отдал себя во власть Сфорца. На самом деле, убить друзей Сфорца было, возможно, не самым стратегически верным решением. Ведь Франческо мог и не понять подобной выходки. Некоторые из Кьявелли прямо сейчас сражались под его знаменами.

Но, как-то обошлось. Сфорца, конечно человек благородный и всегда отомстит за друзей, но сеньорат над городом, это сеньорат над городом.

Джулио Чезаре Варани заперли в монастыре. И правильно, у меня такое ощущение, что он несчастье приносил. Впрочем, происхождение обязывает — Джулио Чезаре оставался претендентом и вообще наследником, поэтому его имя дошло до нас. С ним вели переписку и все такое. Короче, бедолагу все же зарезал Чезаре Борджиа. Надо сказать, этот парень, Борджиа, умел подчищать хвосты. Но до него мы еще доберемся.

Итак, в этой не сказать что совсем уж тихой и благостной обстановке, Сфорца лепил себе государство на землях Папы. И получалось это у него настолько хорошо, что Папа ничего не мог сделать против него.

И тогда, вспомнив учение Иисуса, или просто кто-то вслух рядом прочел, Папа решил ему последовать. иотплатил добром за зло.

Для начала, он признал все завоевания Сфорца. Больше того, он узаконил их довольно ловким способом — сделав Сфорца папским наместником. Еще и гонфалоньером церкви. И короновал маркизом Фермо.

Филиппо Мария, вместо бешеного пса, которого он швырнул в папские владения, вдруг обнаружил благородного легата Вселенской Церкви, со своим законным государством и армией.

Масти изменили свое значение, две запасные колоды козырей потеряли свою ценность и Герцогу это не понравилось. Теперь уже он оказался в сложной ситуации — начать кампанию против Сфорца он по прежнему не мог, ведь теперь тот Гонфалоньер, Отца Небесного. А Сфорца между тем, явно не торопился и дальше грызть Папу, столь щедрого на подарки и уважение. Ситуацию следовало как-то прояснить. Филиппо Мария послал Пиччинино для переговоров со Сфорца. Это оказался неудачный выбор.

Папа умудрился присутствовать при переговорах — в конце концов Сфорца ведь его гонфалоньер. Встреча произошла в 1435-м году на относительно безопасной — и враждебной Милану — территории. Флоренции.

История утаивает от нас подробности, однако через некоторое время мы обнаружим Сфорца с папскими войсками на стороне Флоренции и Венеции против Милана.

Но почему все заинтересованные стороны, встретившись во Флоренции, хоть и, вне всякого сомнения, готовились преследовать свои собственные интересы, но вдруг стали преследовать интересы приютившего их города?

Как это произошло? О, тут есть очень сложное объяснение. Это объяснение подходит абсолютно для любой странности в поведении влиятельных людей тех лет.

И это объяснение звали Козимо Медичи.

Глава 27

Козимо Медичи. Гений власти

Медичи это, вне всякого сомнения явление. Про них есть фильмы, книги, сериалы, даже картины маслом для совсем уж ботанов — короче, это семья оставила след в истории настолько глубокий, что я уделю им целую главу. Чума, например, этого не смогла заслужить.

А если серьезно, то как это часто бывает, Медичи стали жертвой популярности. И теперь их то выставляют то «Крестными отцами», то «Серыми кардиналами». В зависимости от того, что нынче модно и на слуху. На самом деле они, конечно, были в первую очередь богатым флорентийским кланом в эпоху ренессанса.

Становление их, этим самым богатым кланом, дело темное и запутанное. В скупых строчках энциклопедии ухвачена суть:

«…В начале XV ст. Джованни Медичи достиг высших должностей, а в 1434 г. его сын Козимо, воспользовавшись недовольством народа знатью за частые войны и тяжeлые налоги, захватил в свои руки власть…»

Это, насколько мы можем судить, весьма сжатый пересказ событий. Медичи (по-русски, наверно можно перевести как Дохтуровы) были изначально фельдшерами при коммуне, а потом мелкими ростовщиками. Позже, когда надо было добавить себе легитимности, появилась история о том, что их предок был врачом при самом императоре — но её критиковали еще в ренессансе.

И такими, одними из многих, они бы и остались. Но тут помогла, как раз чума. Флоренция сильно пострадала от чумы, в какой-то момент стало не хватать граждан на выборные должности, которых в городе было 3000.

Причем, как правило, должность занимали три месяца и за неё не платили.

Многие семьи вымерли, многие уехали, а вот Медичи, наоборот, оказались сравнительно малопострадавшими — большая их часть жила в небольшом городке, в некотором отдалении от Флоренции. Оттуда и приехал Джованни.

Есть мнение, что Медичи получили много средств благодаря наследству от вымерших семейств, с которыми находились в родстве. Но,