— Фигня какая-то, — пробормотал Петя. — Денис о себе заботился. Он не стал бы принимать таблетки, не уточнив, можно ли их запивать грейпфрутовым соком. Кстати, он и грейпфрутовый сок никогда не пил. Я вот его дую литрами, мне нравится, что он горький, а Денис его не любил. Хотите глотнуть? У меня есть в холодильнике.

— Давай, — согласился майор. — Жарковато здесь у тебя.

— Так и на улице пекло. Вроде бы отпустило, но снова тридцать два градуса на термометре. Держите бокал, сейчас налью.

— Значит, версия с убийственным грейпфрутом не прокатывает? — Андрей подставил бокал, и музыкант налил в него из пакета холодный сок.

— Смотрите, себе тоже наливаю, — улыбнулся Петя. — А то подумаете, что я вас отравить задумал.

— Даже и мысли не возникло.

— Но это «Амаранта», — Петя показал сыщику литровый пакет.

— Точно.

— Сочок, надо отметить, суперский.

— На даче он у вас был в бутылочках, — заметил майор.

— О, в бутылочках ещё вкуснее. Но очень дорого. Для дачи Танюша затаривалась на Витальниколаевича денежки, а этот я сам покупаю. В пакете дешевле. Но ещё дешевле будет воду из-под крана пить, — вздохнул Петя. — Если уж я собрался экономить.

— Что же у вас всё-таки там произошло? На даче. В субботу, восьмого июня? Что случилось?

Петя застыл и на мгновение превратился в ледяную статую. Затем расслабился, и его лицо вновь приобрело безмятежное выражение.

— С чего вы взяли?

— Меня не оставляет ощущение, что вся ваша компания водит меня за нос и не говорит правды.

— Вы не похожи на того, кто позволяет водить себя за нос, — пожал плечами Петя.

— И тем не менее.

— Ничего у нас не случилось.

— Или, всё-таки, да?

— Обычная была суббота. Совершенно заурядная.

— Однако на следующий день вы игнорировали Дениса до полудня. Вы не позвали его на завтрак, никто не заглянул к нему в комнату, не поинтересовался, почему он не выходит. Вероятно, накануне Денис выкинул очередной финт. Чем-то вас разозлил.

— Он всегда всех злил! Разве вы ещё не поняли? Не знаю, зачем он так себя вёл… Когда мы ездили в гости к его родителям, он превращался в ангела. Я не мог поверить своим глазам.

— Вот как?

— Угу. Становился мягким и нежным, как детский творожок. Кстати! Он у меня есть!

— Кто?

— Этот разрекламированный творог. Хотите? Или нет, у меня же только фруктовое пюре осталось. Будете?

— Нет, спасибо, — решительно отказался сыщик.

Вот уж чем его совершенно нельзя было соблазнить — так это протёртым детским питанием. А Петя, видимо, не чурался младенческих радостей: он снова нырнул в холодильник, достал маленькую баночку яблочного пюре и с вожделением её осмотрел.

— Эх, последняя, — с тоской вздохнул композитор. — Ещё Денис покупал.

— Он его тоже ел?

— Ага.

— Ну, вы и гурманы! — удивился майор. — Как это можно есть?

— С удовольствием! — причмокнул Петя. Он стучал чайной ложкой по стеклянным стенкам баночки.

— Однако ты увёл разговор в сторону. Творожок, яблочное пюре… Я так и не получил ответа. Что конкретно случилось у вас на даче в ту субботу?

— Ничего не случилось, — упрямо повторил Петя.

— Ты говорил, тебя едва машина не задавила?

— Точно! Еле увернулся. Этот гад явно пытался меня сбить. Летел, как ненормальный.

— Машины обычно так и ездят — довольно быстро, если сравнивать со скоростью пешехода.

— Вот и вы мне не верите. Почему мне никто не верит? Пацаны тоже утверждают, что у меня мания преследования… Болваны! Вот погибну под колёсами какого-нибудь урода — будут знать!

— Погибнешь, если не будешь соблюдать элементарные правила безопасности. А так — до ста лет проживёшь.

— Погибну! — заверил сыщика Петя.

— Тогда уж от вашей группы вообще ничего не останется.

— Ага. Знаете, а съем-ка я ещё чего-нибудь.

— Дерзай.

Петя минуту изучал содержимое холодильника, потом хлопнул дверцей, вернулся обратно и плюхнулся на кровать. На его челе лежала печать отчаянья и горечи.

— Что случилось? — удивился майор. — У тебя такой вид, словно в холодильнике ты обнаружил повестку из военкомата.

— Всё гораздо хуже. Холодильник пустой, жрать нечего.

Андрей поднялся со стула и похлопал музыканта по плечу.

— Поехали, я видел тут неподалёку пиццерию.

Петя смущённо отвёл глаза в сторону.

— Да не-е… Я тут… Хотел немного струны подёргать… Посочинять… Вы езжайте сами. Пиццерия классная, проверенная. Там всё очень вкусно, — голодный композитор шумно сглотнул, кадык на тощей шее подпрыгнул.

— Давай-давай, — проявил настойчивость майор. — Давно пора подкрепиться. Я угощаю.

— Тогда мне «итальяно» и «баварскую», — сразу подскочил с кровати Петя.

Каждый раз, подъезжая по узкой улице к старинному особняку, где располагался офис господина Дубова, Татьяна думала, что ей не удастся припарковаться поблизости. И всякий раз в последний момент прямо у крыльца здания освобождалось место.

«Только в этом мне и везёт», — с грустью подумала девушка, поворачивая руль и вклинивая перламутрово-голубой «сузуки» в тесный зазор между машинами. Безусловно, это казалось чудом — на улицах, забитых автомобилями, всегда находить местечко для парковки. Но Таня бы предпочла, чтобы фортуна более изобретательно тратила её жизненный запас удачи.

Секретарша Виталия Николаевича приветливо встретила посетительницу. Та часто наведывалась в офис. Секретаршу Таня боялась, так как та обладала идеальными — по мнению Татьяны — параметрами, сочетая рост в 175 сантиметров с размером одежды XS. Какое же это счастье — быть скелетом, туго обтянутым кожей! Именно так и выглядят все известные топ-модели. Именно об этом мечтает и сама Татьяна.

Ей казалось, что офисная богиня смотрит на неё с тайным пренебрежением и даже брезгливостью: «Ну и толстуха! Как она себя запустила! Лучше сдохнуть, чем быть такой жирной!» Приписав собственные мысли дубовской секретарше, Таня в страхе пролетала мимо её стола. А если бы хоть раз притормозила и познакомилась поближе со своим идеалом, то узнала бы, что «топ-модель» тоже завидует — Таниным ярким глазам, изумительному изгибу бровей, точёному носику, бесподобно очерченным губам, роскошным волосам и так далее. Секретарша считала Татьяну божественно красивой… Сама же Таня видела в зеркале стокилограммовый кусок сала. И больше ничего.