Стоя над ним, она сунула руку в карман рубашки и вынула пачку сигарет и зажигалку. Затем присела на край его кровати и, положив назад в карман пачку и зажигалку, с удовольствием затянулась сигаретой.

– Посмотри на себя, весь мокрый, вонючий. Снова обоссал штаны, да? Думаешь, если такой симпатичный, то для тебя правила не писаны? Думаешь, если я люблю тебя, то позволю поступать как захочешь? Нет, ты ошибаешься. Сильно ошибаешься! – Она подняла ногу и пнула его в ребра.

Боль пронзила его тело, но он стерпел. Ей нравилось, когда он плакал, но он не станет плакать ей в угоду. На этот раз не станет. Ни за что!

Зажав сигарету во рту, она наклонилась и, схватив его за запястья, рывком подняла с пола.

Совершенно беспомощный, он с ужасом наблюдал, как она вынула изо рта сигарету и приложила к его предплечью. Когда горящий кончик прижег кожу, он тихо застонал, но не заплакал. Она переместила сигарету немного выше и снова приложила к его коже. Его глаза наполнились слезами. Он изо всех сил стиснул зубы. Она снова и снова повторяла пытку, пока у него на коже не появилось восемь ожогов – по четыре на каждой руке.

– Плачь, черт тебя возьми! Каждый нормальный ребенок плачет, когда его наказывают.

Она сдернула с него джинсы вместе с хлопчатобумажными трусами.

– Не надо, пожалуйста, не надо. Я буду плакать, мама, я заплачу.

– Слишком поздно, маленький говнюк.

Когда он попытался выскользнуть из ее цепкого захвата, она схватила его за плечи, оторвала от пола и бросила на кровать.

Тогда он заплакал, заплакал от отчаяния, очень громко и горько.

Но это не возымело на нее никакого действия. Она все равно собиралась сделать то, что задумала. Он попытался прикрыться руками, но она отвела его руки и, не давая ему вырваться, приставила горящий кончик сигареты к его крохотному отростку.

Валери Миллер подождала, пока экономка поставила перед ней тарелку с ее завтраком, налила в чашку кофе и вернулась на кухню, и только тогда обратилась к мужу. Рэндал сидел за другим концом стола с газетой в руках. Его глаза были прикованы к первой полосе «Коммерческого вестника».

– Что-то интересное в сегодняшнем выпуске?

Рэндал положил газету на стол рядом с тарелкой.

– Убита еще одна женщина. Кендал Уэллс. Она была адвокатом Куинна Кортеса.

– Интересно. Он ведь тоже один из подозреваемых в убийстве Лулу, не так ли?

– Проклятие, но я-то не подозреваемый, Вал. Полиция просто задала мне несколько вопросов, потому что мое имя упоминалось в дневнике Лулу.

– Ты был бы подозреваемым, мой дорогой, если бы полицейским стало известно, что у тебя нет алиби на время убийства Лулу. – Валери нравилось, что судьба мужа оказалась в ее руках. Если бы она сказала полицейским правду, у него были бы крупные неприятности. Она не знала, убил ли Рэндал Лулу Вандерлей, да ей это, собственно, было все равно. Эта женщина была дрянью. Богатой дрянью.

Рэндал взял газету и протянул ей:

– Тебе не мешало бы взглянуть на это. Репортер чуть ли не обвиняет Куинна Кортеса в убийстве и Лулу, и Кендал Уэллс. Мое имя даже не упоминается в статье. Тебе это должно понравиться.

– Не обольщайся, дорогой. Пока никого не арестовали и не осудили за убийство Лулу, расслабляться тебе нельзя.

У Рэндала вытянулось лицо. «Вот так-то лучше», – подумала Валери. Она хотела, чтобы он помучился, хотела, чтобы он страдал.

– Тебе ведь нравится это, правда? – Рэндал с ненавистью взглянул на жену.

– Нравится ли мне смотреть, как ты потеешь от страха? Да, нравится. До тех пор, пока тот факт, что ты замешан в этом деле, не предан огласке, я буду на твоей стороне, играя роль верной и любящей супруги. Однако если против тебя выдвинут обвинение в убийстве Лулу, я сменю роль на обманутую мученицу, которая не могла даже предполагать, что ее муж – настоящий монстр.

– Я не убивал Лулу. Сколько раз повторять тебе это? – Рэндал в сердцах шлепнул сложенной газетой по ладони. – В этой статье говорится, что эти два убийства связаны и связующим звеном является Куинн Кортес. Вал, ради Бога, при чем здесь я? Ведь я даже не был знаком с Кендал Уэллс.

– Надеюсь, полицейские поверят тебе.

– Почитай статью. – Рэндал швырнул ей газету через стол.

Валери взглянула на нее и невозмутимо поднесла к губам фарфоровую чашку с кофе, наблюдая поверх чашки за поведением расстроенного мужа.

– У тебя есть алиби на время, когда была убита Кендал Уэллс? Если нет, возможно, тебе опять понадобится мое лжесвидетельство.

Рэндал недоуменно посмотрел на жену:

– Зачем мне нужно алиби?

– Может так случиться, что полицейские выяснят, что на самом деле ты знал Кендал Уэллс. Ведь ее фирма представляла интересы твоего друга Тома Уилсона, когда полгода назад он обвинялся в непредумышленном убийстве за то, что сбил человека и скрылся с места происшествия.

Рэндал побледнел.

– Я… я совсем забыл об этом. Но то, что она была одним из адвокатов Тома, совсем не означает, что…

– Это означает, что ты знал ее. Ты ведь давал свидетельские показания в суде, расписывая безупречную репутацию Тома?

– Давал, но…

– Возможно, там ты и познакомился с мисс Уэллс. Насколько я тебя знаю, ты вполне мог завести интрижку с этой женщиной. Изменивший один раз мужчина легко может изменить и во второй раз.

У Рэндала отвисла челюсть. Валери улыбнулась:

– Конечно, я никогда не подала бы такую идею полиции. Разве что…

– Что захочешь. Только скажи. Только назови цену.

– Цену? – Она тихо рассмеялась. – Если я скажу «прыгай», ты спросишь только «как высоко?».

Куинн чувствовал себя совершенно измотанным. Он вернулся домой около полуночи и, не раздеваясь, рухнул в постель. Но спал плохо, урывками и в конце концов в шесть утра поднялся. Такой неразберихи в его жизни не было со времен бесшабашной юности, когда он оказался на улице предоставленным самому себе. В те времена у Куинна все получалось не так, как надо, и этот рок висел над ним до тех пор, пока он не встретился с судьей Харвудом Брауном. С этого момента его судьба изменилась, и ему удалось пробиться наверх. Задача не из легких – пробиваться с самых низов.

Ему всегда были чужды эмоции. Но Лулу все-таки была ему небезразлична. Он тосковал по ней. По их безумно страстным встречам. Какого черта кому-то понадобилось убивать ее?

А Кендал? Куинн не мог бы сказать, что любил ее, но он высоко ценил ее исключительную одаренность как адвоката и считал близким другом. Ему трудно было осознать тот факт, что она тоже мертва. Тем не менее она была убита тем же способом, что и Лулу, и, если верить умозаключениям Гриффина Пауэлла, обе женщины погибли из-за того, что обе они были любовницами Куинна Кортеса.