Я лучезарно улыбнулась и проговорила:

— Надеюсь. Думаю, ваша подпись на этом договоре убедит меня. — И я протянула ему бумаги. Это был второй вариант, дополненный. Я заставила Танечку сделать несколько экземпляров с внесенными туда изменениями, теми, о которых шла речь еще полгода назад, когда я предложила «Нибелунгам» сотрудничество.

«Этого они точно не подпишут», — сказала мне Таня. «Внеси эти пункты и распечатай на всякий случай, чем черт не шутит», — ответила я. Вот эти самые договоры я сейчас нагло предлагала на рассмотрение. В конце концов, раз они так долго меня слушали, значит — мы им нужны, да и второй, вернее, первый вариант у меня в папке, отвергнут этот — пойдет тот. Нибелунговский президент и Виктор Викторович удалились, а нам принесли кофе, и я наконец с удовольствием закурила. Орангутанг пил кофе и по-прежнему молчал. Тамара тоже курила, но, по-видимому, уже успокаивалась.

— У вас замечательный маникюр, — заметила я. Вообще мне доставляет удовольствие говорить людям комплименты, и я стараюсь, чтобы они были искренними. У бедняжки Тамары трудно было найти достоинства, и поэтому она не вызывала у меня симпатию. А вот кисти рук и маникюр у нее действительно были красивые.

От моего комплимента она покраснела и показалась мне даже симпатичной.

— Правда, — подтвердила я, — у меня такой не получается.

— Спасибо, — пробормотала она, и рука, в которой она держала кофейную чашку, задрожала.

— Вадим Андреевич, — прошептала я шефу, — напомните мне имя президента.

— Алексей Васильевич, — так же тихо ответил тот, и я смогла близко рассмотреть его лицо. Пожалуй, он был даже привлекателен. Лицо чистое, чуть смуглое, глубоко посаженные темно-серые глаза, сильно развитые надбровные дуги с широкой линией бровей, четко очерченные губы, прямой нос и хорошие зубы. О возрасте сказать было трудно, ему можно было дать и двадцать восемь, и все сорок. Я ожидала, что он еще что-нибудь скажет, но он продолжал молчать.

…Договор был подписан с двумя незначительными поправками.

Когда я приехала домой, то чувствовала себя так, словно на мне горох молотили. Час я откисала в теплой ванне, а потом уснула крепким сном.

На следующей день, утром, Орангутанг вызвал меня к себе.

Он был не в духе. Я зашла в кабинет в деловом костюме, с аккуратной прической, но он едва глянул на меня и даже не предложил сесть. Я была так возмущена, что намеренно не спросила разрешения присесть, а продолжала стоять, слушая его распоряжения. Казалось, он страшно недоволен. Но чем? Я прилично выгляжу, вчерашний договор подписан на выгодных условиях, и только благодаря мне. И никакого «спасибо»! Сидит, как барин, и рассказывает, что и как мы должны делать. И, словно нарочно, не смотрит на меня. Он стал перечислять, какие изменения следует внести в работу фирмы, и наконец поднял на меня глаза.

— А почему вы не записываете? У вас феноменальная память?

— Нет, у меня просто нет ручки и блокнота, да к тому же я не умею писать стоя.

Он покраснел, но не стал более любезен.

— Ну, так сядьте и возьмите ручку.

— Зачем? Эти распоряжения вы должны продиктовать своему секретарю, она приготовит приказы, вы их подпишите, и на еженедельном собрании в понедельник наш администратор их зачитает.

— Почему же тогда вы сюда пришли?

— Потому, что вы меня вызвали. Но раз я сюда пришла, то хочу вам сказать вот что: от психологического климата в офисе зависит очень многое, если не все. И еще, не спешите менять и переделывать то, что было сделано и работало до вас. Я — зам по общим вопросам, или по вопросам развития, как мы это называли. Я была заместителем Геннадия Петровича, и он со мной так не разговаривал. Если хотите, чтобы я здесь работала в прежнем качестве, относитесь ко мне с должным уважением. — И, не став слушать его ответ, я пулей вылетела из кабинета.

Бирюк! Дундук! Орангутанг! Я не могла успокоиться до конца дня! Какая там работа — перекладывала бумаги с места на место. Доработаю до конца месяца и швырну в его противную рожу заявление об уходе! Пусть сам управляется! Идиот!

Не припомню, когда еще я так злилась. Одна радость, что никто в эти дни меня не трогал, даже он. Что требовалось, передавала Танечкой, а так — из кабинета даже не выходила. Она-то, конечно, была в курсе, на то она и секретарь. На мое заявление, что в конце месяца уйду, Танечка стала горячо возражать.

— Ты что, Саша? А мы что делать будем? Все ведь завалится! Ты же здесь с самого основания! Начальники приходят и уходят, а толковых работников днем с огнем не сыщешь! Он, видно, по натуре такой, ничего с этим не поделаешь, привыкнуть надо.

— Да не хочу я привыкать к его хамству!

— Значит, он к тебе привыкнет. Я же слышала, как ты ему высказывала и дверью хлопнула, а он ничего, проглотил и даже в этот же день приказом тебе премиальные выписал за подписание сделки.

— Мне бы и Гена выписал, но не хамил бы.

— Ну, Гена уже далеко, а мы здесь. И, кстати, у тебя что? Есть куда уходить? — Танечка смотрела обиженно и обеспокоенно.

— Нет пока, не волнуйся. Было бы куда, давно не сидела бы здесь.

А ведь действительно. Прежде чем уходить, хорошо бы найти себе место, причем не хуже этого. Я размышляла всю дорогу домой, решала — дать объявление в газету или обратиться к знакомым, благо знакомых у меня — весь город, а врагов вроде бы не нажила, хотя один человек уже попал в этот список.

Вечером раздался телефонный звонок.

— Александра Сергеевна?

— Слушаю вас.

— Алексей Васильевич беспокоит.

Мне редко звонили домой по рабочим вопросам, и голос не показался мне знакомым.

— Слушаю вас, — повторила я.

На том конце провода рассмеялись.

— Вы не узнали меня. Мы встречались с вами в понедельник, на переговорах.

Ах да! Президент «Нибелунгов»!

— Здравствуйте, Алексей Васильевич. Вы правы, не узнала, богатым будете.

— Несомненно. Александра Сергеевна, у меня к вам деловой разговор. Мы могли бы завтра встретиться?

— Какие-то уточнения к договору?

— Нет-нет, это по другому вопросу. Так можем?

— Разумеется. Я весь день завтра буду в офисе.

— Знаете, в офисе мне бы не хотелось. Что вы скажете, если я приглашу вас на ужин, в ресторан? Нет-нет, ничего такого не думайте! Просто деловая встреча в нерабочей обстановке.

Это было странно, но заинтриговывало, и я согласилась.

Мы договорились встретиться после работы недалеко от офиса, и приготовиться к этой встрече мне пришлось с утра. Все-таки ужин в ресторане, хоть и деловой. Я выбрала светлый брючный костюм, взяла на работу арсенал косметики для вечернего макияжа и прихватила туфли на шпильках. День был напряженный, и у меня не было времени гадать, с чего бы президенту такой солидной компании приглашать меня на ужин. Хотя чего гадать, вариантов не больше трех: первый — ухаживание (тогда я просто супер — закадрить такого мужика), второй — хочет предложить мне работу (на сегодняшний день для меня это особенно актуально), третий — какой-то свой расклад, вплоть до шпионажа в пользу его фирмы (правда, с трудом могу себе представить, чтобы наши внутренние секреты могли кого-нибудь так заинтересовать).