Итак, я задумал операцию «Лариса» — называть ее «мамой» у меня язык не поворачивается. Кое‑как приходят мне в голову и другие обрывки идей: может, мне все‑таки удастся усовершенствовать будущее? Или, по меньшей мере, помочь отдельным людям, которые там будут жить? Улучшить их судьбу? И о Елисее Кордубцеве мысли у меня копошатся, и о других личностях, известных и не очень… Но об этом потом. К делу.

Очевидно, конечно, что мне следует пригласить девушку на свидание — на первое свидание, но которое, как я надеялся, должно оказаться последним. Самым последним.

Насчет того, куда пойти на рандеву номер один, репертуар тут, по сравнению с двадцать первым веком, явно небогат. В рестораны нормальным студентам ходить не принято, да и дорого. В «Коктейль‑холл» на улице Горького — тоже, да и не попадешь просто так в тот «Коктейль‑холл». Кино — возможно, но выглядит как‑то совсем непразднично и вульгарно, и от приглашения в кино девушка легко может отказаться. Хорошо покатил бы каток (прости за дешевый каламбур), да только конькобежец из меня, как из южанина, крайне слабый, да и не сезон для катка: идет октябрь, довольно теплый.

Оставался беспроигрышный вариант — театр. Я заглянул в факультетское профбюро — там три раза в неделю сиживала женщина‑аспирантка, которая занималась распространением театральных билетов. Театральные кассы, возможно, в городе имелись, но в окрестностях нашего студгородка я их не видывал и где искать, не знал. Билеты обычно покупали у распространителей.

— Здравствуй, — поприветствовала меня эта дама сквозь зубы, как мельчайшую из возможных сошек — студент‑первокурсник, подумать только! Но я уже успел слегка подковаться по поводу здешних театральных приоритетов, поэтому с ходу сказал:

— Мне два билета в Большой, на Плисецкую.

— Эк ты хватил! — глянула она на меня с просыпающимся уважением. — Может, и на Лепешинскую хочешь?

— Можно и на Лепешинскую.

— На гастролях Большой. В Японии. Да и редко у меня бывает Большой. Если балет любишь, скоро фильм выходит «Лебединое озеро», как раз с Плисецкой.

— Тогда в Маяковку, на «Гамлета». С Козаковым.

— С Козаковым?! Ты путаешь, мальчик. Гамлета в театре Маяковского играет Самойлов.

— Да, возможно, Козакова еще не ввели, он только репетирует.

Дама посмотрела на меня с опасливым уважением — откуда у юнца такие сведения из театрального закулисья? Никакой информации о том, кто чего репетирует, в ту пору на страницы газет‑журналов обычно не прорывалось.

— Нету у меня «Гамлета». Есть МХАТ, — соизволила снизойти дама. — Но он с нагрузкой.

О, эта нагрузка! Обычная история в социалистические времена! Говорят, она началась именно с театральных билетов, потом по тому же пути последовали книги, а затем продукты питания, когда в компанию к дефицитному зеленому горошку навязывали неликвидную перловую крупу.

— Нет, во МХАТ, да еще с нагрузкой, не хочу. МХАТ нынче сам по себе — хуже любой нагрузки.

— Ну, хорошо. Есть у меня два горящих. На завтра. В филиале МХАТа — играет Студия молодых актеров. Те, что «Вечно живые» поставили. Теперь у них премьера, тоже по пьесе Розова, «В поисках радости».

— О, «Современник»! — загорелся я. — Давайте!

— Какой еще «Современник»?! — глянула она с недовольством и подозрительностью. — Говорят тебе, Студия молодых актеров.

«Ах да, «Современником» они еще не стали!» — чуть не ляпнул я, чем окончательно мог выдать себя. Но сдержался. Приобрел два билета по смешной цене десять рублей.

Тут, Варечка, хочу пару слов сказать о здешних деньгах. Не знаю, ты, наверное, не помнишь, а я детсадовцем еще застал советские тугрики — разноцветные бумажки небольшого размера с гипсовым Лениным. Тутошние купюры — они тоже с Лениным, но раннего образца. Они гораздо больше размером, однотонные, серо‑зеленые, словно доллары, и выглядят гораздо весомее. Правда, бумага, на которой их печатают, совсем не такая прочная и гибкая, как нынче, поэтому банкноты эти вечно разлохмаченные, подклеенные папиросной бумагой. Сам слышал, как их за то именуют «сталинскими портянками». Именуют, впрочем, шепотом — имя недавнего вождя до сих пор произносится с опаской, с оглядкой.

Однако тутошние деньги куда весомее наших. Стипендия у меня — двести девяносто рублей. На десятку, что я отдал за билеты, можно три‑четыре раза пообедать в столовой — в три рубля за обед запросто можно уложиться. Хлеб и горчица стоят на столах бесплатно, а в некоторых столовках бесплатны и витаминные салаты — порубленная капуста, морковка, бери и ешь, сколько хочешь. Те, кто стипендию профукал, порой к подобному кормлению прибегают. Берут винегрет или пирожок с мясом. Последний, кстати, стоит пятьдесят копеек — как билет на метро.

Да, билет. Билеты я раздобыл. Теперь оставалось самое главное — вытащить Ларису в театр.

Пойти в театр с совершенно незнакомым молодым человеком — это по тутошним нравам нечто трудновообразимое. Здесь принято, во всяком случае, в студенческой среде, долго ходить вокруг да около, встречаться, называть друг друга на «вы», как бы невзначай касаться руки друг друга и вспыхивать краской волнения и стыда — именно такую ролевую модель предлагают здешний кинематограф, литература и, опять‑таки, театр. Поэтому, чтобы Лариса согласилась вот так, с бухты‑барахты, без предварительных хотя бы томных взглядов и разговоров о том о сем, пойти со мной, следовало проявить недюжинную ловкость.

Еще на том собрании я выяснил, в какой Лариса учится группе; потом узнал, в какой комнате живет. Сильно облегчало дело то обстоятельство, что была она не москвичкой, а проживала в общаге — правда, в другом корпусе, нежели я, но это детали.

Я пошел к ней после занятий, полагаясь, скорее, на удачу и импровизацию, чем на заготовленный шаблон. Вдобавок следовало учесть, что хоть выглядел я на семнадцать, но ментально мне было тридцать с изрядным хвостиком. И определенный опыт встреч с дамским полом все‑таки имелся.

К счастью, Лариса оказалась у себя дома. К сожалению, все три ее товарки тоже присутствовали в комнате. Пришлось выдумывать на ходу вариант, согласно которому она никак не могла уронить своего достоинства в глазах подруг.

— Лариса Жаворонкова? — строго обратился я к ней.

— Да, это я.

— Я из институтской многотиражной газеты «Технолог». (Таковая действительно существовала в институте и бойко выходила трижды в неделю.) Мы начинаем новую рубрику «Размышления у театрального подъезда». Каждую неделю один студент или студентка нашего вуза идут вместе с студкором «Технолога» на новый спектакль одного из столичных театров. После просмотра этот студент (студентка) делится с корреспондентом своими впечатлениями об увиденном. Сейчас выбор пал на спектакль театра‑студии молодых актеров. Пожалуйста, завтра в восемнадцать тридцать, филиал МХАТа в Петровском переулке — то есть, простите, на улице Москвина. Явка строго обязательна, — и я галантно положил перед Ларисой театральный билет.