Рейнджеры переглянулись, но взгляды их были вполне доброжелательны. Традиция требовала, чтоб все, добытое сообща, было поделено на равные части между участниками, но… Но если смотреть строго, какой дележ может быть между членами одной крепкой семьи? И даже больше, чем семьи, и в самой крепкой может случиться раздор. Между этими мужчинами раздора не случалось.

Да и добыто все это было с живейшей помощью Аир. Если б не она, ушли бы они оттуда несолоно хлебавши. Так что, почему бы и не одарить ее больше, чем остальных? Тем более что Хельд уже предложил делить обещанную тысячу фунтов не на шестерых, а на пятерых, но зато выделить его жене большую долю украшений. «Женщина же, — пояснил он. — Ее сам бог велел украшать». С ним легко согласились.

А книга… Жалко, что ли?

— Конечно, можно, — ответил за всех Хельд. — Только положи пока ко всем. Кто ее знает, вдруг опасна.

Аир без споров положила. В тот же вьюк отложили и золотые пластинки с выбитыми на них письменами.

Стали перебирать украшения. О дележе речи не шло, но девушке предложили выбрать себе все, какие больше понравятся, чтоб сразу не думать о том, как обратить их в золото. Она отобрала немного, те, которые понравились ей больше всего, те, которые тронули какие-то неведомые струнки ее души. В ее глазах они все слегка светили магией, но те, чей свет был поярче, она и выбрала себе.

Потом вскрыли две маленькие шкатулки. В одной нашли крупные драгоценные камни и закрыли, решив, раз так получилось, оставить напоследок, во второй лежали какие-то странные, на первый взгляд не слишком дорогие предметы — тонкая пластинка прозрачного хрусталя, окованная сталью, бронзовое кольцо с агатом, ожерелье из мелких бусин, проволочный браслет (правда, проволока серебряная), еще пластинка, только деревянная… Аир, нагнувшись над шкатулкой, слегка подалась назад.

— Эти предметы магические, — сказала она твердо.

— Сильно? — уточнил Хельд.

— Да. Даже странно, что я этого не почувствовала раньше. — Она осторожно взяла в руки шкатулку. — А-а… Ясно. Дело в ней.

— В шкатулке?

— Да.

— Тогда давайте-ка закроем. Потом посмотрим, ладно? Не здесь. А то еще набегут разные твари. — Муж аккуратно забрал у Аир шкатулку и плотно закрыл ее. — Давай последнюю вскрывай.

Гердер, а потом и Фроун, и сам Хельд долго возились с деревянным ящичком с лотосом на крышке. Аир молча сидела рядом, потом протянула руку, взяла большую шкатулку из рук раздраженных рейнджеров, повертела и мягко прижала рукой рельефный цветок. После чего без напряжения подняла крышку.

Внутри, на складчатой подкладке черного бархата лежала корона. Это была именно корона, белый ободок, густо искрящийся драгоценными камнями, отделанный вертикально поставленными цветками лотоса по всей окружности. Венчики тоже были украшены драгоценностями, и одного взгляда было довольно, чтоб понять — это работа гениальнейшего художника. Легкая и на вид, и на вес, корона, как показалось, вышла из-под руки, осененной божественным благословением, но вместе с тем она, несомненно, была по-своему величественна. Пожалуй, по сравнению с тяжеловесными массивными украшениями, модными у знати, она могла показаться скромной, даже простенькой, но только на первый взгляд. Второго же взгляда от нее невозможно было оторвать. Аир гладила изысканный, искрящийся мелкими бриллиантами кружевной узор, и поражалась, каким мастерством может сталь обычное ювелирное дело. По сравнению с этой короной украшения, вынесенные ею из сокровищницы, казались грубыми и примитивными. Так трудно было поверить, что эта корона вышла из человеческих рук.

Рейнджеры долго молчали.

— Да-а… — протянул кто-то из них.

— Да.

— На женскую голову, — с видом знатока заметил Тагель, дотянулся, взял корону и попытался надеть ее на голову Аир. Та отпрянула с испугом. Ей этот жест показался почти святотатством. Должно быть, только альвийские принцессы и юные прекрасные богини могли носить это, подумала она.

Тагель, засмущавшись чего-то, вернул венец девушке.

— В самом деле, — подумав, согласился Гердер.

— Пусть берет себе, — согласился Ридо. — Продавать такую красоту как-то…

— Ага, неохота, — поддакнул Фроун.

— Бери себе, Аир. Ты наша принцесса…

Девушка смущенно зарделась. Ей было необычайно приятно, и, конечно, что тут удивительного. Какой девушке не стало бы приятно? Она аккуратно уложила корону в футляр и закрыла его. Ей и в самом деле не хотелось расставаться с короной, но вместе с тем была уверенность, что сама она никогда не решится надеть ее себе на голову.

Пожалуй, только в этом Аир серьезно ошибалась, но кому дано видеть свое будущее во всех подробностях? Пожалуй, только пророкам, и вряд ли они бывают этому рады.

Рейнджеры порылись по карманам и собрали все деньги, которые у них еще остались. Оказалось их немало, вполне достаточно, чтоб добраться до Беаны.

— То есть ты договорился с этим магом, что мы к нему приедем с книгами? — уточнил Хельд.

— У него какие-то дела, это же понятно, — ответил Тагель. — Не стал бы он нас ждать в том сельце. Ну, съездим в Беану, не так уж и далеко. Денег нам на лошадей хватит.

— Хватит-то, конечно, хватит, но и отдохнуть не мешает, — протянул Хельд. — Всем нам и тебе в особенности.

— Тоже проблема. Оставьте меня в трактире, а сами съездите в город. Что, в первый раз, что ли? Можете и Аир оставить.

— Ну нет, вот уж жену я на тебя не оставлю, — расхохотался глава отряда. — Был бы ты больной все время, а то ведь скоро встанешь, оправишься. Ну нет…

Рассмеялись и остальные, за компанию.

Так и порешили, что оставят Тагеля, а с ним Фроуна, в сельском трактире, у Топтуги. Хозяин знал их, верил им, и в крайнем случае оба рейнджера смогут жить и питаться у него в кредит. Трактирщик уже привык, что товар, который они везут из Пустошей, как правило, редкий, иногда опасный, и не на каждой ярмарке его можно продать. Но знал также и то, что раз вернулись с добычей, то будут при деньгах, и не обманут, заплатят все оговоренное. Так почему же им не помочь? Аир с жаром согласилась последовать за мужем в столицу, ей хотелось посмотреть город, который заменил Империи так поразивший ее Белый Лотос.

В трактире они поели и отмылись как следует в специально приготовленной для них бане. Потом снова ели. Топтуга устроил их не в самом трактире, а в садике, где его дочь и жена выращивали зелень к столу и где под грушей были вкопаны стол и скамьи. Усталые, измотанные и потому особенно счастливые, что можно отдохнуть, они неторопливо брали тонкие ломтики мяса и теплый хлеб с подставленного блюда, пили пиво из холодных запотевших кружек и с наслаждением вдыхали кристальный холодный августовский воздух. Осень уже была не за горами, и по утрам подмораживало. Небо не дышало зноем даже тогда, когда выглядывало солнце, словом, все шло к осени.