– А ты, оказывается, не слабак, – донесся до меня насмешливый голос Олега, который умудрился перелезть через скалы и спокойно подойдя сзади, на совесть обработал меня электрошоком, – Как ты ловко Жорику врезал! До сих пор в отключке…

Его полупрезрительный тон не мог до конца скрыть одобрительные нотки. Словно ему гораздо интереснее было иметь дело с сильным противником, чем вовсе не встречать сопротивления. Он наклонился надо мной, бесцеремонно разглядывая, как будто искал знакомые черты. Потом, видимо не найдя, равнодушно пожал плечами, но прежде чем отдать распоряжения своим подручным, как бы на всякий случай заглянул мне в глаза. И в этот момент я понял, что наше дело – труба…

Когда-то в безденежном студенчестве случилось мне две недели проработать санитаром в психбольнице. Больше не выдержал. Не могу я просто так людей бить, даже буйно-помешанных. Так вот, видел я там разных психов: и тихих, и громких… Всяких. Но на всю жизнь запомнился мне один маньяк, настоящий Чикатило, на чьей совести было столько крови и мучений, что хватило бы на 15 расстрелов. С виду, – обычнейший человек, никаких отклонений от нормы. Только глаза… Когда впервые наши взгляды встретились, меня передернуло. Передернуло и сейчас, потому что глаза Олега тоже принадлежали маньяку и садисту. Па-ба-ба-бам…

Пока меня связанного тащили обратно к Шум-горе, я все пытался просчитать, для чего мы понадобились Олегу живыми? Козе понятно, что он решил поживиться в этом погребении, и, значит, свидетелей не оставит. Дело ведь не шуточное, – нападение на археологическую экспедицию, пусть даже не вполне официальную. Тут попахивает всероссийским розыском. Тогда почему? Но однозначно просчитать психа еще не удавалось никому. Действует он всегда удивительно логично, но логика его отличается от общепринятой так же, как геометрия Лобачевского от геометрии Евклида. Поэтому, оставив безнадежное занятие, я стал потихоньку шевелить скрученными за спиной руками, пробуя путы на прочность. И о, чудо, скользкий капроновый шнур дал небольшую слабину. Теперь при известном усилии я смог бы освободить руки. Правда, оставались еще ноги, но нельзя же просить у Фортуны слишком много. Мне и так доставляло немало радости, что бандитам приходится туго, ведь кроме меня им приходилось нести еще и нокаутированного мною Жору.

Когда впереди показались знакомые очертания Шум-горы, я начал оглядываться в поисках Витьки и двух археологов. Что они с ними сделали? Ответ не заставил себя ждать: я без труда различил три фигуры, привязанные к деревьям у самого подножия кургана. Очевидно, мне предназначалось стоящее рядом четвертое дерево. Пока все ясно, но вот что будет потом? Когда меня подтаскивали к дереву, я успел разглядеть, что Витька стоит как-то странно – скособочившись. Тут в глаза мне бросились два кровавых пятна, расплывшихся у него на боку и на бедре. И не мне одному.

– Я же сказал: не стрелять на поражение! – рявкнул Олег на свою шушеру.

Должно быть, это произошло, пока я отдыхал от избытка электричества на песочке у озера, и потому не слышал выстрелов.

– Да мы бы его иначе ни за что не повязали бы, – принялся оправдываться здоровый рыжий парень, потирая руку, – ты посмотри какой у него ножичек! И протянул Олегу Витькин нож.

– Угу, – поддержал товарища тощий дылда с рукой на перевязи, – он даже раненный меня порезал, сука!

И, развернувшись, пнул Витьку по окровавленной ноге. Витька охнул, а я одним движением сорвав шнур и вывернувшись из рук моих растерявшихся охранников, прыгнул на связанных ногах к дылде, и протаранил кулаком его солнечное сплетение. Этот порыв мог дорого мне обойтись. На меня набросились сразу четверо и, повалив, попытались превратить в отбивную котлету, но властный голос Олега приказал:

– Прекратить! Стоять, я сказал! Поднимите его.

Мне придали вертикальное положение, но держали так крепко, как будто я мог разом раскидать всех четверых.

– Слишком шустрый, да? – Олег приблизился ко мне вплотную, – Есть одно старинное народное средство, для таких, как ты. Раньше недосуг было опробовать, но сейчас, я думаю, самое время. Серый, Толян, отведите этого шустрика к ручью, там возле сломанной березы я муравейник видел. Разденьте его, посадите на муравейник, и покрепче привяжите. А перед этим хорошенько пошуруйте в муравейнике палками. Думаю, муравьям вряд ли это понравиться… А сами, чтоб пальцем до этого боксера не дотрагивались, ясно? Сделаете – возвращайтесь, пусть до заката посидит в компании таких же шустрых, подумает о смысле жизни.

Говорил я, что он садист! Это надо же такое выдумать! И где только вычитал, в каких голивудских ужастиках подсмотрел?

По тому, с какой энергией Толян и Серый (рыжий здоровяк) закивали головами, мне стало понятно, что Олега вся его банда боится до дрожи в коленках. Видимо были уже прецеденты жестокой расправы за попытку неповиновения.

На сей раз, руки мне связали впереди толстой веревкой и попытались вести на длинном поводке. Хренушки, я на свидание с муравьями не тороплюсь. Но мое сопротивление было не долгим. Последовал новый электрический разряд, и я опять провалился в забытье.

Первым, что я увидел, очнувшись от высоковольтного сна, оказался пресловутый муравейник, живущий своей обычной жизнью метрах в трех от меня. Связанный, я лежал на спине, а надо мной пререкались Толян и Серый.

– Давай, Серый, раздевай его.

– А че я? Вот ты и раздевай.

– Что он – девка, чтоб я его раздевал? Или ты меня в голубые записать хочешь?

– Олег сказал, что нужно раздеть…

– Пускай сам раздевается, гляди вон – уже очухался.

– Слышь, ты, шустрик. Мы тебя сейчас развяжем, и ты сам аккуратно разденешься. Лады?

– Только не вздумай дергаться, – обратился ко мне Толян, поигрывая шокером, – Ну как, согласен?

– Ты, гляди, Толян, молчит. Какие мы гордые, какие смелые…

– Сейчас запоет, – усмехнулся Толян, – Целую арию нам исполнит под названием "Высокое напряжение"…

– Слышь, Толян, – вмешался более осторожный Серый, – Олег сказал его пальцем не трогать.

– А я разве пальцем собираюсь? Вот только шокер подрегулирую, чтобы не до потери сознания. Ты понял, шустрик? В последний раз спрашиваю: сам разденешься?

Кажется, я уже говорил, что если меня к чему-то принуждают, то делаю все с точностью до наоборот? Они бы еще могилу мне выкопать предложили, идиоты… Руки мои были связаны, так что извечный российский жест я сделать не мог, пришлось ограничиться его американским суррогатом. Мой оттопыренный средний палец, был красноречивей всяких слов. Реакция последовала незамедлительно. Толян ткнул шокером мне живот, и если бы Серый не держал меня за плечи, то я наверняка сложился пополам. В общем, подробно описывать это не стоит. Минут через десять, я уже не мог даже дернуться в ответ на электрическое прикосновение.

– Хватит, Толян. Время! Олег уже наверное рвет и мечет… Давай, раздевай его.

– Упрямая скотина! Ладно, считай, что ты своего добился. Мы сами тебя разденем.