– Прекрати плакать, – тихо говорит он.

Горло сжимает очередной спазм, узел в желудке противно скручивается, грозясь превратится в громкий плач.

Я встаю с места и подхожу вплотную к столу мужчины, который изо всех сил старается не показать своих эмоций. Огибаю стол справа и оказываюсь у плеча Александра.

– Объясни!

Он поднимает на меня взгляд и снова этот спектр эмоций, неотличимых друг от друга. Раздражение? Гнев? Жалость? Боль?

– С кем ты была вчера? – повторяет он свой вопрос: зло и рвано.

– С отцом! У него был тяжелый день, я осталась составить ему компанию! Ты думаешь, я была с кем-то другим? Из твоей койки сразу рванула в другую?

Прожигаю дыру своим взглядом, не отвожу взгляд ни на секунду, чтобы показать свою решительность.

– Что за двойное свидание? – он повышает голос. От меня не укрывается то, что от моего вопроса он отклонился и то, как подрагивает его рука, сжимающая компьютерную мышь в руках.

– Ты не слушаешь! Никакое это не свидание. Подруга просто попросила разбавить их компанию на сегодня. Что я ещё должна сказать? Что не сплю с кем попало? Что для меня все, что было – серьезно и я не из тех, кто легкомысленно относится к таким вещам?

Саша вновь тянется к глазам и потирает их пальцами, словно пытается убрать неугодное ему видение. Его челюсть сжимается, выделяя желваки на скулах. Но меня уже не остановить.

– Знаешь что? Ты ужасный человек. Когда тебе надо – само очарование, а стоит переступить какую-то только тебе ведомую границу – все, казнь, расстрел на месте, никакой пощады.

Голубые глаза впиваются в меня потрясенным взглядом.

– Лея, – хрипло начинает он.

– Даже слушать тебя сейчас не хочу! – резко разворачиваюсь на пятках и несусь к двери. Сердце грохочет в груди, пробивая себе путь на свободу, щеки пылают, все тело тяжелеет, словно налитое свинцом. Я никогда в жизни не была так зла!

– Стоять! – крик достигает меня, когда я уже касаюсь ручки двери. Я замираю от неожиданности.

Позади раздается стук мужских каблуков о плитку, и спустя мгновение сильные руки разворачивают меня на сто восемьдесят градусов. Крупная ладонь ложится на подбородок и приподнимает лицо вверх, где меня уже ждёт испытующий взгляд холодных глаз.

– Мне от тебя крышу рвет.

Это простое тихое признание сносит плотину уверенности к чертям. И я начинаю громко всхлипывать, закрыв глаза.

Чувствую бережное прикосновение к щеке: сначала пальцев, собирающих влажные дорожки, а потом и губ, нежно стирающих последние доводы рассудка. Несколько поцелуев в заплаканные щеки, пара в наверняка распухший нос и один в губы. Я не отвечаю на мягкое движение его рта, только трясусь в его руках и давлю в себе признаки истерики. Что он делает? Разве так можно?

– Прости, одуванчик, – шепчет он, возвращаясь к мокрым щекам. – Не плачь.

Его руки обхватывают меня плотным кольцом, прижимая ближе к его телу. Я привстаю на мысочки, обвивая его шею руками, утыкаюсь в терпко пахнущую шею носом и затихаю. Мы стоим так целую вечность. Такую бесконечно долгую, что я успеваю сформулировать у себя в голове тысячу вопросов.

– Почему ты так со мной? – выдаю прямо в горячую шею.

– У меня вчера тоже был сложный день. Я хотел, чтобы ты приехала.

– Надо было просто позвонить.

– Так просто это звучит. А мне совсем не просто. Ты бы приехала?

– Нет, но развеяла твои глупые подозрения.

– Я просто не смог.

– Я не понимаю, – украдкой вытираю глаза, которые по ужасному стечению обстоятельств сегодня решила накрасить.

– Я должен признаться тебе, одуванчик. Я нихрена не понимаю, что между нами.

Он немного отстраняется и заглядывает в мои заплаканные глаза.

– И я не понимаю, что должен делать и чувствовать. Я хочу, чтобы каждый вечер ты проводила со мной, ты можешь?

– Нет, – честно отвечаю ему. – Потому что тоже ничего не понимаю. Мы встречаемся?

Этот вопрос выбивает Александра из колеи. Я знаю, что все сложно, и, наверное, именно для таких случаев ВКонтакте придумал этот дурацкий статус, но мне нужно это знать. Я не хочу ни к чему не обязывающих встреч. Не смогу так.

– Да, одуванчик, – говорит он уверенно, хоть и после значительной паузы. – Мы встречаемся. Можешь передать своей подруге, что твой парень не разрешает тебе ходить на чужие свидания. И что я приватизирую тебя на все вечера следующих недель. А может, и лет.

Из меня вырывается смешок. Что это, если не признание?

– Так я могу сказать всем, что…

– Давай не будем спешить, посмотрим, куда это приведет, – спокойно говорит Босс.

Я расслабляюсь в его руках, сама тянусь к губам в примирительном поцелуе, сама крепче жмусь к крепкому торсу, желая нагнать упущенное накануне ощущение его близости. Саша продолжает держать меня в кольце своих рук и очень чувственно касаться губ. Потом переходит в дорожку чувственных поцелуев на щеку, шею и, наконец, оголенное плечо. Отодвигает кромку свитера дальше, высвобождая больше кожи для обжигающих прикосновений.

Мы дышим очень громко. Атмосфера как-то слишком быстро накаляется, переходя из плоскости смешанных эмоций в жажду большего. Вожу ладонями по его широкой спине, больше всего желая снять этот чертов пиджак, запускаю пальцы в густые волосы, ловя ртом его чувственный стон. Голова кружится, кружится, кружится.

– Больше не плачь, одуванчик, – горячо шепчет мне в шею Александр. – А теперь иди, иначе утреннюю планерку придется сдвинуть на вечер из-за тебя. Мне итак сидеть теперь перед топами с этим… – он прижимает меня плотнее, явственно давая понять, о чем говорит.

Резко отстраняется и шумно выдыхает.

– Иди. В шесть тридцать жду тебя на парковке и никаких псевдо-свиданий. Ты поняла меня, Лея?

Его голос звучит четко и властно, настолько обезоруживающе эмоционально, что так и хочется выпалить: да, господин.

Пожалуйста, с "Пятьюдесятью оттенками серого" я тоже пока завяжу.

С плохо скрываемой улыбкой выхожу из кабинета Босса. Его помощница, с которой мы, кажется, столкнулись впервые, осматривает меня с холодным прищуром. Ах да, наверное, я выгляжу, как зареванная клуша. На своем этаже ныряю в туалет и привожу себя в порядок. Потеки туши легко смываются водой, а вот с раскрасневшимся носом ничего уже не поделать, пройдет само через пару часов.

– Викот, – тяну я, как только возвращаюсь на рабочее место. – Все отменяется. Мой парень категорически против моей встречи с другим. Даже ради тебя. Прости.

Вижу, как округляются глаза подруги, когда она складывает два плюс два: то, где и с кем я сейчас была и мое раскрасневшееся