языки. Я оглядываюсь, надеясь, что Джесси выскочит из ниоткуда и появится на скамейке рядом со мной.

Поторопись.

Я пытаюсь позвонить ей снова, но не получаю ответа.

Долго еще ждать?

Смотрю на картину Ван Гога, висящую рядом с «Подсолнухами», и замечаю, что он изобразил на своей односпальной кровати две подушки, лежащие рядом. Интересно, он все еще надеялся найти кого-нибудь, с кем можно было бы разделить постель? Я начинаю жалеть Ван Гога, который так и не нашел свою любовь, и надеюсь, что со мной этого не произойдет.

– Bonjour!

Кто-то похлопывает меня по спине. Наконец-то!

Я оборачиваюсь.

Это она.

Это на самом деле она.

Наконец-таки.

Не Джесси.

Это Девушка-Подсолнух.

– Bonjour, – отвечаю я, не понимая, почему мы говорим по-французски, и совершенно потрясенный тем, что вижу ее.

Я замечаю, что в руке она держит открытку с «Подсолнухами» из Национальной галереи.

– Я наконец-то нашла ее!

А я нашел тебя.

Она наклоняется и обнимает меня.

– Извини, что опоздала, очередь на входе была огромная. Должна сказать, я очень разочарована, что сегодня на тебе нет повязки с единорогом.

Я смеюсь. На ней та же желтая куртка, что была в Лондоне: та самая, которую я высматривал по всей Европе.

– Как? Кто? Почему? – надеюсь, что она может читать мои мысли, так как связно говорить я, кажется, не в состоянии.

– Твоя подруга Джесси. Я написала ей на электронную почту где-то неделю назад, когда увидела, что ты ищешь меня в соцсетях. Но я не получила ответа и подумала, что это все… ну, ты понимаешь. А сегодня она наконец ответила и сказала, что ты будешь ждать меня здесь. Вот она, сила интернета, верно?

Конечно.

– Значит, ты видела страницу?

– Один из моих друзей увидел ее. Ты всегда гоняешься за женщинами по всей Европе? – она усмехается.

– Только время от времени, – смущенно шучу я. Я наконец-то вновь обрел способность говорить, хотя меня все еще трясет.

– Ван Гог гордился бы тобой, но знаешь, было бы намного проще, если бы ты просто попросил мой номер телефона в Лондоне.

– Я собирался, но ты исчезла, прежде чем я успел это сделать!

– Я исчезла? Это ты исчез, пока мы переходили дорогу! Я думала, ты просто был сыт мной по горло и решил сбежать.

– Нет, вовсе нет. Я потратил целую вечность, пытаясь найти тебя снова. Я дошел до финиша марафона, вернулся на набережную, пошел в галерею, но нигде не мог тебя найти.

– Я делала то же самое. Должно быть, мы просто разминулись. Я не думала, что будет так сложно найти кого-то с рогом на голове, но тебя нигде не было видно. Там было так много людей.

– Я знаю, это было безумие. Прости, что потерял тебя.

– Нет, не извиняйся. Я действительно была очень удивлена, когда увидела, что ты пытаешься найти меня. Приятно удивлена.

– Значит, тебе это не показалось странным?

– Ну, это было немного странно. Нет, шучу: это было очень мило.

– Мило?

– О’кей, очень романтично. Так лучше?

Наши взгляды встречаются. У нее действительно самые красивые карие глаза.

– Да, так лучше.

Она смотрит на картину.

– По крайней мере, мы наконец-то увидели «Подсолнухи» вместе. Ну, одну из картин. Эта немного отличается от картины в Национальной галерее, – она сравнивает ее с открыткой.

– На самом деле эта версия больше похожа на мюнхенскую, а картина в Амстердаме похожа на лондонскую.

– Посмотри на себя, теперь ты настоящий эксперт по Ван Гогу! Я все еще не могу поверить, что ты ездил в Амстердам и Мюнхен, разыскивая меня.

– Не-а, я просто давно мечтал о каникулах, – шучу я.

– Крут и невозмутим, – она улыбается.

Мы оба стоим там, любуясь картиной, рассматривая все вокруг, пока следующая туристическая группа не врывается в тускло освещенный зал.

– Может, выберемся отсюда? – предлагает она.

Прошло меньше десяти минут, но я уже рад, что не отказался от своих поисков. Она красивая, веселая и харизматичная – еще лучше, чем мои воспоминания о ней!

Мы выходим из галереи, идем мимо длинной очереди, которая все еще тянется и петляет вокруг. Я улыбаюсь, глядя на старую женщину, напоминающую бабулю: в шерстяной шляпе и перчатках она танцует рядом с уличным музыкантом, который играет на французском горне.

Полагаю, что во Франции это просто «горн».

– Хочешь попробовать лучший в мире горячий шоколад?

– Для такого заявления должны быть веские основания!

– Поверь, тебе понравится. Шоколад – мой единственный порок.

Мы бредем по улицам Левого берега, где люди потягивают кофе за столиками вдоль дороги. Вы бы не стали пить кофе на обочине M25[50], но в Париже это выглядит стильно.

– Их главный магазин находится на другом берегу реки, недалеко от Лувра, но там всегда столпотворение, а в этот можно просто взять и войти. Здесь гораздо проще получить свою дозу шоколада.

Мы заходим в «Анджелину» – небольшую, но идеально оформленную пекарню, где продают множество сладких деликатесов. Она делает заказ и болтает с бариста на беглом французском; тот дает нам два стакана горячего шоколада.

– Я заплачу, – предлагаю я, доставая бумажник.

– Все в порядке. Ты и так потратил достаточно времени и денег, чтобы найти меня.

Я потягиваю теплый густой шоколад через черную соломинку. Это восхитительно.

– Разве это не в прямом смысле счастье в чашке?

– Он прекрасен. Теперь я понимаю, почему у тебя от него зависимость. Когда ты так хорошо выучила французский?

– Моя мама – француженка. Она была мадемуазель Оклер до того, как познакомилась с моим отцом в Лондоне. Меня воспитывали как билингва, хотя до переезда сюда я не очень свободно говорила по-французски.

Я придерживаю дверь, и мы выходим на улицу.

– Я только что поняла, что назвала незнакомцу девичью фамилию своей матери. Наверное, это было не очень разумно, да? Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься украсть все мои сбережения.

– Все в порядке, только не говори мне, на какой улице ты выросла или как зовут твоего первого питомца.

– Постараюсь об этом помнить… Так вот, как я уже сказала, мой французский улучшился, когда я начала здесь работать. Я тружусь в книжном магазине «Шекспир и компания», если тебе знакомо это название.

– Да, я был там сегодня утром. Искал тебя. Это действительно хороший магазин.

– Правда? Мне там так нравится. Я планировала приехать в Париж всего на месяц или около того после универа, но нашла этот магазин и начала работать как «перекати-поле», а потом у них открылась постоянная вакансия, так что я все еще здесь.

– Что такое «перекати-поле»?

– Ой, извини! Сейчас объясню. В общем, это такая программа: ты можешь жить в книжном магазине бесплатно, пока