– Зачем ты мне это рассказала? – угрюмо поинтересовался Андрей. – Чтобы меня вырвало?

– Ты спрашивал, я ответила, – усмехнулась Госпожа. – К тому же тебе не лишним будет знать, чем может обернуться не так произнесенное слово в присутствии Великой Матери.

– Она тоже будет на балу? – Комков встал из-за стола и подошел к перилам. Яхта отсюда казалась черной щепкой на голубой глади.

– На сам бал она, возможно, и не останется. Мать терпеть не может шумных и праздных, на ее взгляд, сборищ. Но с тобой она увидится обязательно.

– Это еще почему? – Комков заинтересованно обернулся.

– А вот потому что потому, – передразнила его Эллинэ. – Все потому, дорогой, что Элизабет сказала матери, что ты похож на отца. Нашего отца. Она сказала, что ты нежалеющий убийца. И теперь мама очень хочет тебя видеть.

– Ты можешь мне внятно, желательно по-русски, объяснить, что именно означает это сочетание слов: «нежалеющий убийца»? – спросил Комков, после того как медленно досчитал в уме до десяти.

Ему надо было немного успокоиться.

– Хорошо, – сказала Темная Богиня. – Ты готов?

– Да, – кивнул Андрей.

Темная Богиня небрежно щелкнула пальцами, подхватила прыгнувший из воздуха в ладонь большущий фужер с коричневой жидкостью. Она отхлебнула немного и, протянув фужер своему кавалеру, приказала:

– Пей!

Андрей послушно взял его, в ноздри ударил самогонный дух. Огненная влага виски обожгла нёбо, расплавленным металлом потекла по пищеводу.

– Лишать жизни себе подобных – не слишком приятное занятие, не так ли? – сказала Эллинэ. Ответа она не ждала. Отобрала у Андрея наполовину опустевший фужер и сделала глоток. – Ты помнишь выражение лица своего первого убитого врага? В тот самый момент, когда в него вошла направленная твоей рукой смерть? Ты спокойно спишь по ночам? К тебе не являются отправленные тобою в небытие люди?

…Свет яркой полной луны, осторожный шелест травы, ладонь, зажимая чужой рот, чувствует острую колкость щетины и рвущийся наружу крик, а другая рука уже ловко, как учили, лезвием боевого ножа находит между ребер сердце. И – мягкая податливость напрягшегося было тела. И снова тихое перемещение в призрачном свете, фигура на вышке в перекрестье ночного прицела, сухой кашель снабженного ПБС[24]«Калашникова». В голову, в голову! Опять чисто снял! Восторг, упоение: первый рейд – и все так как надо! Он уже не зеленый, он доказал! И кислый привкус рвоты во рту потом, после дела. «На, выпей, сейчас пройдет!» – голос Симонова рядом…

Андрей не чувствовал вкуса виски. Ему казалось, он пил воду. Ничего подобного из уст Темной Богини, воплощенной безжалостной смерти, услышать он не ожидал. Да, он убийца. Да, то, чем он занимался на войне, отнюдь не доставляло ему удовольствия. Но это его солдатский крест. Его долг. Его работа.

– Ты еще не понял, Андрей? – Голос Темной Богини странно будоражил его. – Ты еще не понял?

– Нет, – глухо ответил он.

– Ты солдат, чья совесть чиста, хотя руки по локоть в крови. Это не значит, что все, кого ты убил, действительно заслуживали этого. Нет. Как это ни кощунственно для тебя прозвучит, у тех, с той стороны, тоже была своя правда. Но ты никогда не убивал для удовольствия. Ты убивал в бою.

– Не всегда… – Комков попытался отхлебнуть из пустого фужера, тупо уставился в его дно и повторил: – Не всегда…

Комков не помнил, как оказался коленопреклоненным на полу беседки. Темная Богиня медленно гладила руками его коротко остриженную голову. Ему было приятно – наверное, так же хорошо бывает псу, которого чешет за ухом хозяйка.

– Тогда, в школе, ты сделал то, что должен был сделать. Ты расстрелял не людей. Они уже давно не были людьми. Ты вернул во тьму выпущенных Врагом на волю зверей… Я знаю это. И ты это знаешь. Ты знаешь…

Андрей обнял колени своей Госпожи, уткнувшись в них лицом. Та гладила его по голове, словно маленького мальчика, и говорила.

– Есть множество человеческих существ, совершивших ужасные вещи и почитающих себя почти святыми. Они всегда готовы оправдать себя… Все, что они сотворили, было необходимо – они лили кровь из высших, только им известных интересов… И есть звери в облике людей, находящие почти чувственное удовольствие в чужих муках… Ты не принадлежишь ни к тем, ни к другим… Твоя совесть чиста, но это не значит, что она спит. Ты ответил на мою любовь, Андрей, хотя и видел, что я за чудовище… Однако твоя любовь не застит тебе глаз. Ты принадлежишь мне, но… ты свободен. И если я сделаю что-то такое, что будет претить тебе, твоей совести, твоей морали, ты скажешь об этом и, если понадобится, пойдешь против меня.

Андрей поднял глаза на Темную Богиню. Она смотрела на него. В ее глазах была печаль.

– И, наверное, поэтому я так сильно тебя люблю, – сказала она.

– Я никогда не предам тебя, – проговорил Андрей. Печаль в глазах Эллинэ причиняла ему боль. – Никогда.

– Я знаю… Но порой, для того чтобы остаться верным дорогому тебе человеку, приходится встать против него с мечом…

Андрей опять спрятал лицо в ногах у своей любимой девушки. Он никогда не поднимет на нее руку. Даже если в этот момент она будет медленно вырезать ему сердце…

– Встань, Андрей… Так мало времени, пока я могу побыть обычной женщиной… Я не хочу упускать его. Встань!

…Сархен и Катарина простились с ними на берегу. Монгол был трезв и мрачен. Катарина силилась улыбнуться сквозь слезы.

– Это недолго, – пообещала им Эллинэ. – Потерпите.

– Передавайте привет Великой Матери, Госпожа, – сказал монгол.

Темная Богиня посмотрела на него долгим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, но Сархен выдержал его.

– Может, ты хочешь сделать это лично? – поинтересовалась она наконец.

И тогда монгол дрогнул. По непроницаемой маске прошла судорога. Он отрицательно покачал головой.

Эллинэ поцеловала на прощание Катарину. Та все сильнее хлюпала носом. Андрей хмуро глядел на все это и злился, что вредная «Лаэра» без приказа Госпожи не выпускает трапа. Он не любил сцен расставания.

– Нам пора, – не скрывая сожаления, произнесла Эллинэ. – Лаэра, дорогая…

Трап змейкой скользнул на песок.

– Удачи. – Сархен будто тисками сжал ладонь Комкова.

Тот молча кивнул в ответ.

Палуба слегка покачивалась под ногами.

– Лаэра, выйдем из бухты, поднимешься – и летим к Высокому замку, – распорядилась Темная Богиня. – Не торопись, мы должны прибыть к рассвету…

– Как пожелаете, Госпожа, – ответила яхта.