воплощения их в художественной скульптуре очень разнообразны, но подчиняются (в области формы) некоторым определенным художественным канонам. Точно так же в мире форм земной поверхности, имеющих в противоположность «искусственным» естественное происхождение, царит великое разнообразие как по внешним очертаниям, так и по содержанию. Это содержание, как мы видели, далеко не ограничивается тем или иным вещественным, геологическим составом. Как элементы природы, формы рельефа всегда заключают в себе, вернее, представляют собой, результат какого-то естественного природного процесса, составляют его образ, его выражение. Размеры здесь, конечно, другие. Скульптуры земной поверхности имеют самые различные масштабы — от гигантских (горные области, холмистые страны, впадины морей) до так называемых микроформ, образуя целую гамму все уменьшающихся по размерам пластических деталей, становящихся при этом все более индивидуальными (знак ветровой ряби на песчаном мелководье, углубление, оставленное, пусть на несколько минут, крупной градиной на влажном грунте, отдельная морщинка на поверхности застывшего лавового потока). Что касается художественного, эстетического начала, то каждый, кто способен видеть и воспринимать увиденное, знает, сколько красоты дарит нам рельеф, обычно наряженный в какие-либо биосферой или льдами созданные одежды, но прекрасный также и в наготе скал или пустынных «выточенных» формах. Да и художник-пейзажист всегда рисует рельеф, хотя не всегда думает об этом. В заключение вспомним еще раз, что в скульптуре, одном из древнейших искусств, человек неизменно подражал, нередко просто копируя, образцам природы. Вот почему в этой книге мы говорили о рельефе и рельефах Земли как о великих, для человека изначальных, пластически совершенных и характеристически выразительных скульптурах.

* * *

В этой книге мы познакомились с основами науки о рельефе земной поверхности, нередко сравнивая соответствующие явления на лике нашей планеты с художественными произведениями — скульптурами, поскольку внешний образ и тех и других всегда отражает их глубокое содержание. В таких сравнениях можно было бы пойти и дальше, например, указать, что подобно скульптурной технике — высеканию с помощью резца, лепке и отливке, природа пользуется в создании форм земной поверхности подобными же приемами, и что в обоих случаях, т. е. в произведениях художественной пластики и природы очень большую роль играет их исходный материал, вещество, фактура.

Но геоморфология — одна из важных, как мы видели, наук о Земле и небезынтересно представить себе будущий путь ее развития, тем более, что уже давно в среде геоморфологов не существует на этот счет единого мнения. Наиболее «общим местом» имеющихся высказываний как кажется, является неудовлетворенность состоянием общей геоморфологической теории как некоей верховной идейной концепции. Наряду с такими высказываниями вносятся и позитивные предложения, обещающие, по мнению их авторов, поставить, наконец, геоморфологию на ноги. В чем же причина такого воображаемого «кризиса» геоморфологии, чего ей не хватает на самом деле?

Одной из причин является, возможно, промежуточное положение геоморфологии между такими широчайшего охвата «меганауками», как география и геология, и долгое время бытовавшая разница в подходах географов и геологов к оценке содержания и задач науки о рельефе. Еще В. Дэвис считал главным в развитии рельефа смену географических циклов, а В. Пенк называл цель своего морфологического анализа чисто геологической.

Другая причина заключается, по-видимому, в особенностях развития геоморфологии за последние полвека. 30–40-е годы в истории отечественной геоморфологии — это интенсивное накопление описательного материала, опыты его картографирования, а также критический пересмотр теоретического наследия А. Пенка, В. Пенка, В. Дэвиса, А. Геттнера и других зарубежных ученых. Критика развертывалась главным образом с позиций методологических, была суровой, но все же не поколебала основы, например, учения о циклах эрозии — признания историзма рельефа, его постоянной тенденции к выравниванию, как и представлений о связи формы (и процесса формирования) склонов с движениями земной коры. Взятые в целом идеи В. Дэвиса, как и взгляды В. Пенка, были тем не менее объявлены односторонними и даже метафизичными. Переводы классических работ названных авторов на русский язык увидели свет лишь в 60-е годы.

Критический период в советской геоморфологии был закономерен и необходим для следующего шага — новых теоретических обобщений. Так, взамен «больших складок» В. Пенка (прерывистых во времени изгибов земной коры) свою модель образования горных поверхностей выравнивания предложил Б. Л. Личков, отстаивавший примат в этом процессе прерывистых вертикальных движений и не видевший принципиальной разницы в образовании поверхностей выравнивания в горах и террас в речных долинах. К. К. Марков выдвинул концепцию гипсометрически и климатически обусловленных геоморфологических уровней. И. П. Герасимов, развивая идеи Энтельна, выдвинул понятие о морфоструктуре как устойчивом во времени геоморфологическом выражении (и одновременно конкретном остове рельефа) тектонической структуры. По существу это был решительный шаг к гео-логизации геоморфологии или, точнее, путь, прямо и во всем главном ведущий от геологии, от строения субстрата. Л. Кинг выступил с новыми идеями о механизме выравнивания — педипленизации, сохраняя при этом в своей общей концепции «большие складки» В. Пенка, названные им «киматогенами». В 50-е и 60-е годы советскими исследователями был изучен механизм образования многих климатически обусловленных комплексов форм в горах и на равнинах. Особенно продвинулось понимание происхождения форм ледниковой денудации, криогенных, карстовых, эоловых, береговых. Стали изучаться склоновые процессы в самом широком смысле. Преимущественно на той же «экзогенной» базе развивались прикладные направления геоморфологии. В целом можно охарактеризовать пройденный период, как углубление отдельных сторон и направлений геоморфологии почти без попыток перестройки ее на принципиально новых позициях.

Как бы то ни было, современное состояние теоретической базы геоморфологии продолжает считаться неудовлетворительным. Разделяя прежде такую точку зрения, автор в настоящее время смотрит на будущее геоморфологии с гораздо большим оптимизмом. В то же время, надо признаться, в ней имеют широкое хождение недостаточно отточенные понятия, несовершенна терминология, спорны даже некоторые общие положения. Все это так. И все же наука о рельефе Земли в целом стоит на верном пути и по этому вопросу автор решается высказать некоторые соображения в конце этой книги.

В начале книги указывалось, что геоморфология наших дней вышла на самый передний край науки, поскольку ей оказались посильны решения труднейших задач, особенно обострившихся в наш научно-технический век. Первая из них — способность к обоснованным прогнозам как природных явлений, так и тех, что порождаются вторжением технических (антропогенных) воздействий в течение природных процессов. Вторая задача, выполняемая геоморфологией во все расширяющемся общении человечества с космосом, — это предшествующая, как правило, всем остальным средствам и операциям, оценка природы небесных тел по морфологическим критериям выработанным и проверенным в земных условиях Но если так, о каком же отставании геоморфологии от прочих наук о Земле может идти речь? Не следует ли вспомнить еще и о том, что морфологическими, а не иными методами была установлена неожиданная для всех картина распространения на всей Земле кольцевых (центральных) структур, доставленная нам