всегда это помнила. Когда ты запускал журнал и обратился ко мне за помощью, я без колебаний тебя поддержала.

— Я всё помню и очень ценю. Не кипятись. Ты же сама знаешь внутрянку. Я, конечно, посмотрю её ради тебя, но если девочка без изюма, а просто со смазливой мордашкой, то можешь не уговаривать. Мне нужно мясо, ты знаешь. Не потому, что выёживаюсь, а потому что из серости конфетку не слепить, привкус безликости останется.

— Не останется, на крайняк зубы почистишь. Так ты согласен завтра с Наташей на пробы или мне обратиться в другой журнал с проектом Алика?

— Ну что ты сразу в крайности! Конечно, согласен. Но и твоя Наташа пусть покажет мне, что действительно стоит того, чтобы так за неё вписывались. Она тебе кто?

— Дед Пихто. Почему она обязательно должна быть кем-то? Наташа хороший человек, я хочу ей помочь, так как многим обязана её бабушке.

— Ну так и устрой бабусе приятный сюрприз, подари подарок. Если хочешь, я её щёлкну пару раз. Останется хорошее фото на память.

— Дурак ты, Игорёш, хоть и гений. Её бабушка умерла. Наташа сирота. Я сама оплачу обучение, а ты сделаешь из неё свою лучшую ученицу, договорились?

— Уговорила. Всё равно с тобой спорить бесполезно, заноза. Жду вас завтра. Кара, она хоть перспективная, эта твоя сирота?

— Можешь мне поверить. А самое главное, она не испорчена, там ни грамма гнильцы. Всё, пока, до завтра. Мерси, что не послал. Лямур-тужур. Чмоки-чмоки.

Я положила трубку, не дожидаясь ответа. Игорёк потрясающий фотохудожник. Мастер. Большая удача, что он согласился посмотреть Наташу. Я не сомневалась, что она не разочарует: что-что, а вкус Игорька за семь лет тесной работы я изучила.

Посмотрела на часы — начало шестого, а мой желудок ничем существенным не поживился. В холодильнике нашла курицу. Вываляв её в оливковом масле с паприкой и кайенским перцем, отправила в гриль. Что-то потянуло меня на остренькое, зато быстро и вкусно. Отдать кухне в долгожданный выходной больше часа не возникало ни малейшего желания. По классике жанра неожиданно позвонили в дверь. Кто это мог быть и почему открыта подъездная дверь? Зачем ставить домофон, если им не пользоваться? Странный у нас народ.

Оказалось — доставка цветов. Открыв дверь, я увидела огромный букет из ещё нераскрывшихся вишнёвых бутонов. Расписалась, поблагодарила паренька.

Сколько же их? В корзине лежала маленькая открытка: «Красивые, правда? Эти цветы рядом с тобой всего лишь трава». Подпись не нашла, но я и так знала, кто их прислал. Попыталась сосчитать бутоны, дважды дошла до ста двадцати и дважды сбилась.

Вот где был хороший момент дать себе волю. Как городская сумасшедшая, я прыгала, бегала вокруг корзины с цветами. Потом упала на диван и, по-муравьиному болтая руками, ногами, подкидывала подушки. Класс.

От важного занятия меня отвлёк характерный запах из кухни. Курица! Совсем про неё забыла. Крутанув переключатели духовки, я с замиранием сердца вытащила противень. У-уф, не сгорела, но основательно зарумянилась; шипящая корочка обещала быть самой хрустящей. Запах шёл обалденный, но есть мне уже расхотелось. Как принесли розы, сразу аппетит улетучился. Меня переполняла опьяняющая радость. Он был здесь. И это не снилось.

— Алло, — я ответила на домашний. — Кто это? Слушаю, не молчите.

— Это один из ваших фанатов, причём самый преданный и самый… э-э… взрослый.

Я засмеялась, узнав Алика. Он продолжил дурачиться.

— Дарина, вы не откажетесь поужинать с самым верным поклонником ваших талантов?

— Не откажусь, более того — приглашаю к себе в гости.

— Даже так? Чем обязан такой чести?

— Курице.

— Кому? — голос в трубке хохотнул.

— Курице. Я её приготовила, а есть не хочу. Вы позвонили, и я подумала, не пропадать же добру. Утолю жажду внимания от кумира хотя бы одному несчастному поклоннику.

— Я тебе дам — хотя бы одному, — не выдержал Алик условий своей же игры. — Сейчас приеду и устрою инквизицию с сожжением на костре. Вам с курицей мало не покажется.

Мы хохотали как подростки. Как же мало нужно для счастья. Всего-то, чтобы рядом была именно твоя вторая половинка. А то, что мы составляли две части целого, ни я, ни Алик больше не сомневались. Мнение остальных нас не интересовало.

— Скорее приезжай. Покажу, какие букеты дарят настоящие поклонники моего таланта, правда, не пойму, какого именно.

— Ах, ты вот как? Ну жди.

Алик положил трубку, я побежала в спальню переодеваться, а то до сих пор ходила во вчерашнем костюме. У меня было ещё одно правило: ни в коем случае не носить одну и ту же одежду дольше суток. Мне казалось, что занашивание вещей создаёт отвратительный эффект: как будто человек не бывает дома и не принимает душ, не говоря уже о смене белья и носков. Фу.

Я ракетой ополоснулась, натянула кожаные джинсы и свой любимый сливочно-кремовый пушистик — свитер из ангорки. Зачесала высокий хвост и слегка прошлась по ресницам. Этого вполне хватило. Не хотелось наводить полный фэшн.

Потом снова открыла холодильник — не отпустил он меня далеко. Достала оттуда всё подряд, накрыла на стол; осталось вымыть фрукты. Зазвонил домофон.

— Открывай скорее, а то меня твои соседки с ног до головы обглядели, вот-вот свататься начнут.

Я нажала на кнопку и сразу открыла входную дверь: решила дождаться лифта с моим ярым поклонником. Алику определённо понравилась такая встреча, он заулыбался.

— Испугалась, что бабульки меня перехватят?

— Ещё чего. Я в себе уверена, но дорогу далеко и надолго им бы показала. Я добрая до тех пор, пока не лезут на мою территорию.

— Ну и ну, значит, я твоя территория? Хорошая постанова. — Алик поцеловал меня. От него пахло весенним воздухом и парфюмом. — Ты бы ещё меня в собственность записала и нотариально заверила.

— А я и запишу, можешь не сомневаться. Просто не решила, куда определить: в движимое или недвижимое имущество.

— Дари-и-ина, — Алик рассмеялся, раздеваясь и проходя в гостиную, почему-то с пакетом в руках. — Это ты зря. Недвижимым имуществом меня лет через сорок сможешь считать. А пока я вполне себе молодой и красивый.

— Ну раз так, проходите, молодой и красивый. Только меня тогда вообще школьницей нужно считать. Не боитесь, что вас привлекут к ответственности за совращение малолетних?

Алик подхватил меня на руки и уложил на диван.

— Я в этой жизни ничего не боюсь. Только потерять тебя.

— Не дождётесь, мужчина, — я обхватила его ногами и руками. — Добровольно вам от меня не избавиться. Я злой и страфный серый волк, я в копи… тьфу, в кобибарах знаю толк,