— Это матери, которые в одиночку воспитывают ребенка, — ответил Правдин. — Работодатель может уволить такую задним числом, чтобы выселить из доходного дома и не платить пособие. И выбор у сироты в этом случае невелик. Или дитя в приют, чтобы на работу вернуться, или возвращаться сюда. А здесь уже мы стараемся оказать таким посильную помощь. Да и мамы не хотят отдавать дитя. Все же сами в приюте выросли и понимают, каково там. Для них мы организовали этаж для семейных. Неподалеку есть ясли, чтобы женщины могли работать, пока детишки под присмотром.

— Дружное у вас братство, — восхитился Фома. Правдин не ответил. Улыбнулся и сменил тему разговора:

— Итак, вам нужен Семён Шишкин?

— Все верно, — подтвердил я. — Он сказал Пахому, что уедет к родственникам в деревню. Но он сирота. То есть, отказной, родня которого отказалась от него, или не была установлена. Выходит, он зачем-то соврал мастеровому. И мне интересно, зачем он это сделал?

Правдин нахмурился. Но все же ответил:

— Семен боялся, что его не примут на работу, если узнают, что он приютский бастард. Многие так делают. Потому как часто подданные империи предвзято относятся к приютским. Вот потому признаваться в том, что он из приюта после того, как в мастерской если происходить странности... Сами знаете, что по статистике большинство преступников как раз из бастардов.

— Ну, статистика меняется, — ответил я, но управдом вздохнул:

— Вы правы. Особенно после реформы, когда детей после открытия силы тестируют на трудовые предпочтения и переводят в специализированный приют, где подросток к выпуску получает среднее специальное образование и соответствующий документ. Но общественное мнение изменить сложно. Особенно когда журналисты криминальной хроники пишут, что преступник был из приюта. Вот и выходит по новостям, что приютские воспитанники сплошь зависимые грабители и убийцы, которые идут только в городские банды.

— В этом вы правы, — вынужден был согласиться я. — Но я верю, что когда-нибудь это изменится.

— Я тоже надеюсь, — ответил Правдин.

— Так Семён сейчас здесь? — спросила Арина Родионовна.

Управдом кивнул:

— Да. Приехал несколько дней назад. Сказал, что поживет какое-то время. У нас завсегда есть комнаты для таких внезапных приезжих. Выдаем все мыльно рыльные принадлежности, постельное белье и если надобно открываем счет в магазинчике.

— Мне нужно с ним поговорить, — произнес я. — Уверяю вас, я не подозреваю Семена в чем-то нехорошем. И даю слово аристократа, что наш разговор не дойдет до Пахома или жандармов.

— Хорошо, мастер Чехов, — ответил Правдин. — Ваше слово дорогого стоит.

В кабинет вошла Людмила, которая несла в руках поднос с чайником и несколькими чашками. Она прошла к столу, и поставила поднос на столешницу.

— Семен Шишкин в доме? — уточнил у нее управдом, и после утвердительного кивка, добавил:

— Позови его, пожалуйста.

Девушка развернулась, и хотела было покинуть кабинет, но я поспешно добавил:

— Будет лучше, если я поговорю с ним лично. А вы можете пока попить чай. Он наверняка очень вкусный. Вы же не против, мастер Правдин?

— Вы дали слово аристократа, мастер — напомнил управдом.

Я кивнул, встал из-за стола, и направился вслед за Людмилой.

***

Комната Шишкина располагалась на третьем этаже в жилом блоке под буквой «В». Людочка остановилась у двери и постучала в створку нужной комнаты. Некоторое время, за дверью царило молчание.

— Может быть он ушел? — уточнил я у провожатой.

— У нас над парадной закреплен видеоглаз, который фиксирует всех приходящих и уходящих, — ответила девушка и пояснила. — На всякий случай. Мало ли в районе дикарей? Часто было, что скамейки ломали. Или приходили и спиртное во дворе распивали. А с видеоглазом все видно. Кто и что делал.

— Ловко вы, — ответил я. — И как результат?

— Количество всякого непотребства сошло на нет даже по вечерам в выходные дни, — с гордостью сообщила Людмила.

В это время за дверью послышались шаги. Кто-то подошел к створке, а через несколько мгновений послышался звук отпираемого замка. Дверь открылась, и на пороге возник юноша лет двадцати. Он взглянул на Людмилу, но та едва заметно кивнула.

— Могу ли я с вами поговорить, мастер Шишкин? — начал я и добавил. — Наедине.

Парень настороженно кивнул и посторонился, пропуская меня внутрь. Запер за мной дверь.

— Пойдемте на кухню, — предложил он. — Почти все, кто в блоке живет сейчас на работе. А двое в дальней комнате отсыпаются после ночной смены.

Кухня оказалась просторной и чистой. Это была большая квадратная комната с двумя газовыми плитами и тремя столами вдоль стен, покрытыми блестящими клеенками. На окне висели занавески с желтыми цветами.

— Это хорошо, — ответил я. — Потому что я не хотел бы, чтобы его кто-то слышал. Итак, мастер Шишкин, я практически уверен, что вы узнали, что Пахом ваш родной отец. Через мать-настоятельницу Ольгу, с которой вы были в близких, доверительных отношениях. Да и внешнее сходство с мастеровым, когда у он был молод, у вас имеется.

Юноша застыл, глядя на меня. Побледнел, а я поспешно продолжил:

— И я