Вот, значит, кто работал зайцем и приманивал гончую. Неудивительно. Положение второго человека в фирме подразумевает подобные ситуации. Профессор ко всем своим сотрудникам относится как к расходному материалу. И сейчас он действовал согласно своей природе, и я не злился на него. Сам поступил бы так же. Но это не значит, что я в восторге от подобных выходок. И я ничего не забуду.

— И сколько вы уже здесь?

— Приехал на том же поезде, что и вы. Сидел в соседнем купе и слышал каждое слово. Сток в разговоре упомянул один немаловажный факт — запах…

— Погодите-ка, Мориарти! Не могли вы сойти в Сторкасле. Мы бы вас заметили.

— Я доехал до Шертон-Аббаса, нанял повозку и на ней добрался до Трэнтриджа. С тех пор и скрываюсь в Заповеднике.

Несмотря даже на непромокаемый наряд, трудно вообразить себе этого завсегдатая кабинетов и лабораторий слоняющимся по диким чащобам.

— И где же вы спали?

— Я не спал. Сделал себе инъекцию. Слишком многое нужно было проверить. Я воспользовался историями о Терезе Клэр и соответствующим образом замаскировался.

Я знал, переодевания доставляли Мориарти некоторое удовольствие, хотя сам он никогда бы в этом не признался. Профессор увлёкся ими так же внезапно, как и дедукцией, словно бы вступив с кем-то в соревнование. Обычно ничего хорошего из его «маскировки» не выходило. Чужим голосам мой работодатель подражать не умел, а змеиное покачивание головой всегда его выдавало. Однако в данном случае он выступил вполне недурно. Даже у Генри Ирвинга, играющего в «Колокольчиках», помнится, получился не такой страшный призрак.

— А этот шум? Который издавало привидение?

Профессор плотно сжал тонкие губы (такая у него своеобразная манера улыбаться), достал из кармана деревянную коробочку и крутанул вделанную в неё рукоятку. Пещера огласилась ужасающими завываниями. У меня даже зубы заныли.

— Вы же не думаете, что я расчленил Амати исключительно ради собственного удовольствия? Скрипка послужила для создания этого вот устройства.

Слава богу, звук наконец смолк.

— А не дешевле было бы, чёрт подери, просто погреметь цепями и постенать?

— Моран, это совсем не для ваших ушей. Вообще не для человеческих ушей.

— Мориарти, вы вдруг решили пообщаться с духами? Увлеклись спиритизмом? Не ожидал.

— Этот инструмент не имеет никакого отношения к призракам. Он предназначен для собак.

На Заповедник опустилась ночная мгла.

Венн остался в своём Логове. Это не он натравливал Красного Шака. А Сток платил лишь за убийство собаки. Так что с охряником-радикалом нам нечего было делить.

Мориарти вернул мне оружие. Я кое-как мог прицелиться, поддерживая цевьё рукой. Нажимать на курок приходилось левым указательным пальцем. О сколько-нибудь приемлемой меткости и речи не шло.

— Саул спутал мне все карты, — пожаловался я профессору. — Что произошло с этим недоумком? Красный Шак его загрыз?

Если дурачок добрался до дому, все решили, что он единственный из нас остался в живых. Значит, клиент с ума сходит от страха, он ведь с самого начала был подвержен приступам паники.

Мориарти шагал сквозь чащобу, освещая дорогу потайным фонарём. Здешние места он, похоже, знал не хуже Саула. Перевоплотившись в злую ведьму, только не из страны Оз, а из Заповедника, профессор времени даром не терял.

Внезапно он остановился и посветил на разросшиеся между двумя старыми деревьями кусты. На коре виднелись красные отметины.

— Кровь?

— Охра.

— Венн?

— Нет, — покачал головой Мориарти. — Принюхайтесь.

Я наклонился ближе. Та самая чёртова вонь!

— Не понимаю, почему же Венн её не чует.

— Свыкся с ней за долгие годы, — отозвался профессор, — и теперь попросту не замечает.

Я дотронулся до красных пятен. Не кровь — нет, растворённый в воде порошок, липкий и местами уже даже не красный.

— Краска, ею метят овец, — пояснил Мориарти. — Но в данном случае речь, разумеется, идёт не об овце.

Он раздвинул кусты. Их кто-то выдернул из земли и связал вместе. Импровизированный заслон скрывал располагавшиеся между стволами ворота. Профессор откинул задвижку, и мы вошли в огороженный загон.

Мориарти посветил фонарём.

— Что это? — поинтересовался я.

— Когда-то здесь скрывался Виник из Мельчестера. Но недавно его старым убежищем воспользовался кто-то другой. Взгляните.

В загоне стояли пустые железные клетки. На подстилке из соломы я увидел изглоданные кости и миски с водой, испещрённые отметинами зубов. Повсюду были вкопаны столбы, с которых свисали наручники и металлические кольца.

— Логово Красного Шака, — пояснил Мориарти. — Здесь нашего демона натаскивали. А вот здесь его красили…

Под куском брезента обнаружились кисти и банки с краской.

— Его?

Я насчитал шесть клеток.

— Ну, строго говоря, их.

На грязной земле отпечатались звериные следы. Они совсем не походили на тот фантастический огромный слепок и были мне хорошо знакомы. Такие я не раз видел на снегу в степи.

— Волк.

— Большой белый волк, — кивнул Мориарти. — Весьма дорогой. Его привезли из России. Я справился у обычных наших поставщиков, не покупал ли кто в последнее время необычные экземпляры из семейства псовых. Сингапурский Чарли охотно согласился оказать мне профессиональную любезность. Вы же знаете, как Повелитель Загадочных Смертей любит пауков и им подобных…

Да, действительно знаю. Хотя эту историю я не собираюсь вам рассказывать ни сейчас, ни когда-либо ещё.

— Несколько месяцев назад некто, назвавшийся Пэганом Сорроу (что означает Пэган Печальный), купил за наличные шесть белых волков. Волчий мех весьма ценится, но из-за краски эти шкуры, боюсь, теперь не стоят ничего.

— Зато Сток с радостью за них заплатит. Он счастлив будет получить красные хвосты, лишь бы мы уничтожили Красного Шака.

Мориарти кивнул.

— Но дело не ограничивается Красным Шаком. Некто Пэган Сорроу натравил этих собачек на Стока…

— Именно, — подтвердил профессор.

— И подделал тот слепок? Чтобы история выглядела более правдоподобной?

— Совершенно верно.

— Вот же шельма!

Мориарти пожал плечами, как бы одобряя тщательно продуманный план.

— Мориарти, в этих клетках никого нет. Где же волки?

— Уверен, — профессор многозначительно взглянул на меня, — мы найдём их раньше, чем они нас.