Много в Англии проклятых мест,

Много дремучих чащ.

Здесь не помогут верный лук

И зеленый плащ.

Темные силы только и ждут,

Ищут удобный час.

Стоит поддаться – они придут

И разорвут нас.

Английская баллада XIII века.

(отрывок)

– Олег! – И резкий свист, как умел свистеть только Сергей. Я перестал созерцать тропу, по которой подтягивался остальной отряд и, повернувшись, увидел, что Сергей, а вместе с ним Игорь и Ингрид, шедшие в передовом патруле, стоят на гребне, возле мощного дуба, который странно обрамлен у корней каменными плитами, выстроившимися кольцом. Сергей снова свистнул:

– Олег!

– Иду! – сердито рявкнул я, ускоряя шаг. – Что там у тебя?!

– Смотри, – Сергей свел светлые брови, – что тут.

– Это руны. – Басс провел ладонью по камню. – Да, Олег?

– Угу, – буркнул я, рассматривая камень, обращенный к тропинке. Я видел руны только в книгах Иванова про викингов, а еще про них мельком упоминали некоторые из ребят, в том числе – Джек. Для меня это были просто странные значки, и я удивленно созерцал белые штрихи, глубоко врезанные в серо-серебристый гранит. На самом верху была высечена всего одна руна, ниже – цепочка из них.

Через какое-то время у камня собрались все наши. Я огляделся, кивнул Йенсу:

– Это ведь и правда руны? Можешь прочесть?

– Могу попробовать. – Немец подошел вплотную, чуть наклонился. Фергюс нетерпеливо спросил его:

– Ну, что там наверху написано?

– Ничего не написано, – мельком ответил Йенс. – Это, наверху, не руна, а рунная лигатура. Пожелание удачи… И вообще рунами редко писали. Ими обозначали. Это поздний, английский вариант. Думаю, надпись сделана не позже XII века, после этого рунами уже не пользовались… Так. Первая – зорн, рядом с ней – перевернутая кен, вместе – близость опасности. Дальше – нид, враждебное внешнее окружение. И последняя – беорк, возможность обмана внешним спокойствием. А тут – повторение всего этого. С обеих сторон. Куда ни кинь, как говорят русские. Странно, что об этих рунах нам не сказали американцы.

– Не заметили или не обратили внимания, – сказала Зорка. – Они, если честно, не произвели на меня впечатления развитых ребят. Наши, из Старого Света, умнее намного… Йенс, ты говоришь, что это писали англичане?

– Тогда еще скорей англосаксы, – поправил немец, выпрямляясь. – Ну что, недвусмысленное предупреждение.

– Я никого не зову с собой против его воли, – заметил я. – Но сам не сверну. Мне хочется написать на той стороне долины что-нибудь сугубо героическое типа «проверено, мин нет!». Желающие могут идти со мной. Нежелающие могут идти в обход через скалы, встретимся на той стороне.

Ответом мне было спокойно-презрительное молчание.

* * *

Больше всего меня поразило то, что я был не один. Кажется, остальные меня тоже не ожидали увидеть. Во всяком случае, Басс смотрел на меня с искренним изумлением. Во взгляде Йенса была просто задумчивость. Танюшка радостно улыбнулась, а Зорка церемонно наклонила голову:

– Ты тоже здесь, князь…

– Вот это да! – вырвалось у меня. – Вы… здесь?!

Я знал, конечно, что видения – это не сны, в которых мы можем увидеть кого и что угодно. Поэтому мое удивление было особенно сильным. Я даже засомневался – может быть, это все-таки сон?

– Мы здесь, – сказал Йенс. – И давайте не удивляться тому, что видим. Смотрите, нас ждут…

…Из пяти присутствующих я не смог узнать только одну – диковатого вида смуглую синеглазую девушку в овчинной безрукавке, за широким вышитым поясом у которой торчали пара выложенных серебром пистолетов и турецкий ятаган. Они с Зоркой улыбнулись друг другу одинаковыми гордыми улыбками, и я подумал, что это, наверное, сербская юначка, героиня легенд и песен… а может, образ, целиком созданный фантазией Зорки. Девушка сидела на балюстраде, прямо над пропастью, скрестив ноги.

Арагорн тоже сидел на своем обычном месте и в обычной позе. Но рядом с ним, поставив одну ногу на скамью и опираясь на колено локтем, стоял белокурый молодой атлет с лицом, словно вырубленным из гранита, но в то же время красивым и юным, на котором горели ярко-синие глаза. Одетый в кожу и мех, он из всего оружия имел только крылатый шлем на светлых волосах и длинный тяжелый меч с простой рукоятью – на поясе. «Зигфрид, советник Йенса», – понял я. Привалившись к одной из угловых колонн, на нас весело смотрел русокудрый плечистый молодец в белоснежной рубахе с вышитым воротом, падающий с одного плеча алый плащ оттопыривал меч, на другом боку висели гусли. Сперва мне показалось, что я вижу артиста Столярова, но потом я сообразил, что это не Столяров, конечно, а Садко, которого Столяров играл в старом кино – и, как ни странно, это советник Басса. И наконец, сидела отдельно ото всех на скамье, широко расставив ноги и положив ладони в латных перчатках на размашистую крестовину меча, одетая в поддоспешную кожу девушка с коротко и неровно подстриженными каштановыми волосами и пристальным, неприятным даже взглядом светло-серых глаз.

«Барабана тугой удар

Будит утренние туманы, —

вспомнил я, —

Это скачет Жанна а’Арк

К осажденному Орлеану…» —

и, изумленно посмотрев в сторону Танюшки, наткнулся на ее улыбку и кивок. Несколько секунд я уважительно-удивленно смотрел на свою девчонку…

– Чем вызвана эта коллективная встреча? – поинтересовался Йенс, поднимая руку вверх в ответ на приветствие Зигфрида.

– Вы вступаете на опасный путь, – сказал Арагорн.

– На путь великого подвига, – возразил Зигфрид.

– Почему ты решил идти через эту долину? – довольно резко спросил Арагорн, не обратив внимания на эту реплику и глядя мне прямо в лицо. Вопрос, как всегда, помог мне самому разобраться в своих желаниях:

– Я хочу приключений, король. Хочу, чтобы о нас пели: «Вот, они прошли долину, где жил Вендихо, – и тот отступил перед ними!»

– Это их orlogs, – сказал Зигфрид, – их судьба. Они не могут иначе, и это хорошо.

– А вы знаете, что есть Вендихо? – спросила Святая Жанна. Я заметил, что советники говорят обо всех, но обращаются прямо только к своим подопечным.

– Он что? – Танюшка быстро облизнула губы. – Он не кто?

– Нет, – усмехнулся Садко. – Вендихо – вся эта долина, и у него много лиц. Даже ваши лица есть среди них. А есть и такие, в которые лучше не глядеть вовсе, чтобы сохранить рассудок.

– Они не повернут, к чему уговаривать? – пожала плечами юначка, вновь улыбнувшись Зорке. – Пусть идут. За славой и честью.

– Кто-нибудь проходил эту долину? – тихо спросил Басс, до сих пор молчавший.