— А когда наш сотрудник всаживает преступнику пулю под глаз, вы этого даже не замечаете. Вам это нисколько не интересно. У вас не участилось дыхание, вы не взволнованы, ничего такого. Подумаешь, эка невидаль. Еще один день в жизни мистера Свэггера, зевающего от скуки. Еще один убитый, еще один доллар. Однако ваш послужной список абсолютно чист, подозрительно чист, как будто об этом по какой-то причине позаботились профессионалы. На вас нет никаких данных. Вы, случайно, не работаете в ЦРУ?

— В свое время я знавал одного сотрудника этого управления, очень приятную даму. А также нескольких козлов. Я в дружеских отношениях с одним высокопоставленным сотрудником ФБР, после некоторых событий, произошедших много лет назад. Но никаких бумаг на меня нет просто потому, что я всего лишь преуспевающий бизнесмен из Бойсе. Давным-давно я служил в морской пехоте. Но тут тоже ничего нет. Успокойтесь, все совсем не так, как в захватывающем детективе, где каждый не тот, за кого себя выдает, и все умеют стрелять.

— Надеюсь, вы говорите правду.

— Сэр, быть может, мне связаться с адвокатом? У полиции что, особый интерес к моей особе? Не следует ли мне позаботиться о юридической защите своих интересов?

— Подозреваю, мистер Свэггер, к вашей особе всегда будет интерес. Нет, адвокат вам не нужен; вам нужно лишь заправить полный бак горючего и направиться на запад.

— Да, сэр. Я никогда не спорю с человеком, у которого в руках пулемет. Но я оплатил эту ночь в мотеле, а уже темнеет, и у меня нет особого желания ночью ехать через Железную гору. Давайте сделаем так: я тронусь в путь завтра с утра пораньше, чтобы опередить болельщиков, которые станут съезжаться на гонки. Я закончу составлять отчет дома у дочери и отправлю его следователю Филдинг. Вы ничего не имеете против?

— Почему-то мне не верится, сэр, что вы боитесь темноты.

— Я боюсь не темноты. Я боюсь того, что прячется в темноте.

— Эти же самые слова я слышал от одного очень способного десантника. Ну хорошо, мистер Свэггер. Завтра утром вы уедете, или наша следующая встреча состоится в камере предварительного заключения. Договорились?

— Договорились, шериф.

Брат Ричард был так похож на настоящего Ричарда Петти, что возникал вопрос, почему его не арестовывают за копирование чужого обличья. У него была та же самая светло-желтая ковбойская шляпа с пером, низко натянутая на уши, передний край дерзко закрученных широких полей спускался ниже уровня глаз, а богатая коллекция индейских амулетов и оберегов, обладающих тайным смыслом, беззаботно трепетала на ветру. Его глаза прятались за очками, которые выглядели бы так же хорошо на настоящем Короле Ричарде или Жаклин Онассис. У него было упругое, жилистое, мускулистое тело Ричарда Петти, он был в футболке с эмблемой НАСКАР, с засунутой в закатанный рукав пачкой «Мальборо». На нем были джинсы в обтяжку и удобные высокие сапоги.

А причина, по которой его не арестовывали, не избивали и не осаждали девочки-подростки, заключалась в том, что здесь точно так же выглядел каждый второй. Это был словно фестиваль двойников Ричарда Петти, хотя имелись и другие категории. Кто-то предпочел взять себе за образец для подражания Курта Буша, кто-то превратился в Дейла Младшего, Тони Стюарта, Хуана Монтойю, Майка Мартина, Мэтта Макриди. Трудно поверить, но было даже несколько Джеффов Гордонов, хотя все они, наверное, приехали из Калифорнии. Вот что представляла из себя толпа, запрудившая деревню НАСКАР — целый город, торгующий сувенирами, регалиями, реликвиями и прочими предметами культа больших гонок, расположенный по соседству с грандиозным бристольским автодромом, который возвышался поблизости, наполняя воздух сплошным оглушительным ревом машин, последний раз перед предстоящими стартами проверяющих двигатель на максимальных оборотах.

Это была пятница, последний день перед выходными, когда должны будут состояться гонки. Раскинувшаяся под жарким августовским солнцем долина Шенандоа была заполонена машинами, палатками, жилыми прицепами, микроавтобусами — здесь не было разве что бронетранспортеров. Колесные транспортные средства всех форм и размеров, покрывающие пологие окрестные холмы огромным пестрым ковром, доставили сотни тысяч поклонников, готовых боготворить своих кумиров, переживать за них и наслаждаться триумфом, пить, курить, колоться, трахаться, гудеть клаксонами — в общем, жить полной жизнью и получать массу удовольствия. Большинство уже находились за гранью блаженства; толпа, подобная огромному извивающемуся зверю, излучала такое обжигающее счастье, что нельзя было не улыбнуться, почувствовав его жар. Больше того, от него начинало гореть лицо.

Однако никто здесь не радовался так, как брат Ричард, бредущий сквозь шумную, беспорядочную толпу, заполнившую эту цитадель НАСКАР. Улицы не были вымощены золотом, нет, если речь шла о покупателях, хотя, возможно, это было так, если речь шла о продавцах. Ибо граждане государства НАСКАР любили тратить деньги. Они считали себя просто обязанными привезти домой какое-нибудь воспоминание о «ночи грома». Они покупали флажки и футболки, кружки и пивные стаканы, бейсболки и кожаные куртки, майки и рубашки, фотографии и модели машин, а также минеральную воду, пиво, бурбон. И всевозможные рекламные издания. «Шевроле», «Форд», «Тойота» и «Додж», четыре уполномоченных производителя автомобилей, развернули огромные павильоны, и во всех четырех внутри было по пьедесталу. Каждый пьедестал венчала собранная на заказ вручную машина, которой предстояло сегодня вечером и, главное, завтра вечером с ревом промчаться четыреста, а затем пятьсот раз по наклонному овалу длиной в полмили, где мечты умирали в считаные секунды, порой в огне, под скрежет мнущегося металла. На этом овале мужество, сила духа и везение будут сражаться друг с другом на ста сорока милях в час до тех пор, пока один из гонщиков, показав себя умнее, крепче, храбрее и удачливее остальных, не пересечет линию первым, почувствовав себя при этом богом, хоть и на краткий миг.

Все ведущие компании установили в деревне по огромному трейлеру, превращенному в магазин, торгующий товарами для преданных поклонников. Здесь на всем красовались лицо героя или номер его машины, высились стопки книг и видеодисков, на продажу были выставлены сотни различных видов шляп, и целая толпа кассиров принимала деньги. Наличные лились рекой; двадцатидолларовые купюры летели с легкостью однодолларовых, и, хотя современные кассовые аппараты не позванивали, как это делало старинное механическое чудо из Дейтона,[29]можно было с легкостью представить себе, что в воздухе звучит божественный перезвон, хотя это и не обязательно соответствовало истине. Брат Ричард смотрел на все эти деньги, текущие в одном направлении, и только в одном. На мгновение он представил себе, что могло бы быть, но чего никогда не было, сглотнул подступивший к горлу комок и от души приложился к ярко-красному пластиковому стаканчику с пивом «Будвайзер», который был у него в руке (как и у всех вокруг).