они около 410 г. перебрались из Рима в Карфаген, то учение это вызвало споры. Пелагий вскорости переселился в Палестину, а Целестий, оставшись здесь, получил сан пресвитера. Будучи затем обвинен в лжеучении диаконом Павлином Миланским, он оказал сопротивление, и Карфагенским собором 411 или 412 гг. был отлучен. В вину ему были поставлены семь положений, из коих являлись безусловно лжеучечнием 1-е и 5-е, касающиеся главным образом наследственности греха и свободы воли, тогда как остальные представляли не более как дальнейшее их развитие и обоснование. Положения эти суть:

1) Адам, будучи создан смертным, умер бы и без грехопадения;

2) грех Адама причинил вред только ему одному, но не человеческому роду;

3) новорожденные дети находятся в том же состоянии, в каком был Адам до грехопадения;

4) весь человеческий род как не умирает в Адаме, так и не восстает опять во Христе, причем дети, как это присовокупляет Марий Меркатор в первом «Commonitorium или Liber subnot». (c. 5), имеют вечную жизнь, хотя бы и не были крещены;

5) человек может быть безгрешным и легко исполнять заповеди Божии;

6) также и до пришествия Христа встречаются безгрешные люди, 7) закон так же приводил в Небесное Царство, как и Евангелие.

Одновременно с этим совершается научное опровержение вышеизложенного учения. Великий Иппонский епископ блаженный Августин написал против него сочинение «De peccatorum meritis et remissione et de baptismo paevulorum» (412 г.). Оспаривая утверждение Пелагия, будто грех Адама повлиял на потомство его только как простой пример (imitatione), а не через происхождение от него (propagatione), он пришел к убеждению, что хотя человек при помощи благодати Божией, направляющей свободную волю, и может жить без греха, однако же по Писанию все люди — грешники, исключая одного Спасителя, так как никто в совершенстве не может выполнить заповеди Божии. В сочинении «De spiritu et littera» от того же времени он ближе остановился на втором положении и указал, что благодать заключается не в законе, как желали этого его противники, но в освящении нашей воли. Вопреки сочинению Пелагия De natura Августин в своем трактате «De natura et gratia» (415 г.) доказывал, что человек может спастись только при помощи благодати, так как через грех прародителя он утратил свои первоначальные способности и невинность, и что самая благодать даруется Богом не по заслугам, но даром (non merits, sed gratis).

В то время как в лице Августина Пелагий встретил весьма опасного противника, который изобличил его заблуждения, в других местах, отчасти путем отречения, он сумел скрыть слабые пункты своего учения и опровергнуть взводимые против него обвинения. Иерусалимский собор 415 г. под председательством епископа Иоанна Иерусалимского, на котором в качестве обвинителя выступил Орозий, по крайней мере, отказался от его осуждения. Собор Диоспольский (Лиддский), который в том же еще году занялся этим делом вследствие аналогичного обвинения Пелагия Галльскими епископами Герой и Лазарем, закончился его реабилитацией. На основании исповедания, а также почти повсеместно последовавших в его пользу определений, также и папа Зосима (417–418 гг.) объявил Целестия и Пелагия оправданными, так как они признают необходимость благодати. Одновременно с этим папа низложил Гера и Лазаря за ложное обвинение и выразил порицание за легковерность африканцам, которые на основании полученных о Диоспольском соборе сведений на Карафагенском и Миленском соборах 416 г., с согласия папы Иннокентия, отлучили обоих лжеучителей вместе с их единомышленниками. При таких обстоятельствах африканцы на пленарном соборе 418 г. занялись еще раз рассмотрением спорного вопроса. В том же году в сочинении «De gratia Christi» Августин выяснил недостаточность и неопределенность пелагианского понятия благодати, так как Пелагий хотя и признает необходимость благодати для различных действий, но понимает последнюю только в смысле закона или учения и примера Христа, а если иногда и употребляет это слово, то в смысле внешнего средства Святого Духа для назидания и ободрения в праведности (gratia externa), а не в смысле внутреннего действия Святого Духа, как выражение любви или направление воли для исполнения заповедей (gratia interna). Вследствие этого Зосима отказался от своего строгого определения. Напротив, в своем так называемом «Epistula tractoria» он требует от всех епископов признания учения африканской церкви. Послание это было всеми принято: 18 епископов, отказавшиеся дать свою подпись, по приказу императора были отправлены в ссылку. Спор в принципе можно было считать законченным. Тем не менее, дело рассматривалось еще раз, именно на Ефесском соборе (431 г.), потому что изгнанные искали поддержки на Востоке. Равным образом продолжалась и литературная борьба. Главным представителем ее выступил епископ Юлиан Экланский, один из противников «Epistula tractoria». Заявляя, что Августиновым учением о наследственном грехе упраздняется брак и подрывается всякая нравственность, он вооружился, главным образом, против учения, что грех передается по наследству. Против этого упрека уже в 419 г. выступил Августин в своем сочинении «De nuptiis et concupiscentia» и до конца своей жизни занимался оправданием своего воззрения. Его последняя и важнейшая работа против Юлиана осталась незаконченной, почему и получила название «Opus imperfectum».

II. Полупелагианский спор

Хотя учение Августина во время его борьбы с пелагианами по существу оставалось тождественным, тем не менее в некоторых пунктах оно потерпело изменение. Наиболее важное из них касается учения о предопределении, особенно воззрение его о спасении Богом людей и о действии благодати. Сначала великий учитель приписывал Богу одно общее соизволение о спасении, а основание того явления, что одни верят, другие не верят, он полагал в человеческом произволе, вернее не хотении. С течением времени, однако, первое мнение в его образе мыслей все более и более выступает на первый план, тогда как желание отдельного человека о спасении все более сглаживается. В соответствии с этим различие между верными и неверными, добрыми и злыми, спасенными и осужденными относится им к различию в божественном соизволении. Через грех, поучал ныне он, все человечество сделалось «massa perditionis». Но из чистого благоволения Бог от вечности сжалился над одной его частью и определил ее ко спасению, других же предоставил погибели; а так как в последней виновны они сами и ни один человек не может притязать на благодать, то ни одно действие никоим образом не ведет к праведности. Избранные непреодолимым действием благодати безошибочно идут к спасению, отвергнутые же или неизбранные при недостатке благодати без спасения погибнут. О каком-либо общем спасении не может быть и речи, хотя при всемогуществе Божием все люди действительно могли бы быть спасены. Слово апостола Павла (1 Тим. 2, 4): «Бог хочет, чтобы все люди спаслись», — ничего не доказывает. Это значит только, что все, которые спасутся, достигнут этого через Божие соизволение. Но «omnes hominess»