Он не зря давно подозревал, что назначение его на вендскую границу было вызвано не столько желанием наградить, сколько попыткой щелкнуть по носу слишком самоуверенного подданного. В отличие от близких и понятных фразов, венды со своей огромной родней и своими странными обычаями то и дело ставили в тупик. А местное рыцарство, похоже, предпочитало служить королю Эриху, но так, чтобы не ссориться с князем Любомиром. Вот, пожалуйста, он и не знал, что дочь одного из приграничных баронов просватана за княжеского племянника!

Вот сейчас оказалось, что сестра Любомира от младшей жены его отца (по заксонским меркам, считай, незаконнорожденная) имеет в свите княжны больший вес, чем командир обоза. Тот, в свою очередь, видя недовольство заксонского командира, только усмехался в пышные усы: «Бабам — бабье, дорогой барон. Мое дело — довезти княжну до мужа в целости и сохранности. Вот я и везу. А прочие мелочи меня не касаются, на то пани воеводина и пани Мерана тут».

И снова у наместника возникло чувство, что ему деликатно указывают его место. Дескать, встречай, охраняй, но в чужие дела не лезь. И, что самое обидное, спорить и доказывать что-либо, означало выставить себя еще большим дураком. Ничего, доедут до столицы, там Его Величество живо прекратит этот балаган. Наместник сильно подозревал, что половину вендов под каким-нибудь предлогом выставят из Люнборга еще до свадьбы. Но это будет уже не его забота, а ведомства Его высочества Гуннара. И хвала Творцу!

Наместник зря печалился. Часть вендов и так не собиралась двигаться дальше пограничного города. В основном, речь шла о мелких купцах, приставших к обозу в дороге. Торговали большинство из них вполне обиходным товаром, тащить который до самого Люнборга не было смысла. Его вполне можно было выгодно сбыть и здесь, благо, большая ярмарка по случаю приезда княжны выплеснулась за пределы рыночной площади и захватила набережную и все окрестные улицы.

Город шумел, а Либуше, окруженная женщинами и девушками из своей и заксонской свиты пыталась отдохнуть. Вечером наместник ждал гостей, желая оказать особой почет будущей королеве. Сама княжна с радостью отказалась бы от такого почета, чтобы пораньше лечь спать, но спорить было бесполезно. Все было проверено, договорено и улажено еще до ее выезда из Любице. Оставалось смириться и блистать.

Вопреки опасениям княжны, сам прием оказался не таким уж и страшным. Собралась куча народа, поклонились высокой гостье, раскланялись каждый с каждым. Все это не сильно отличалось от княжеских пиров дома. Тем более, что там, что тут, от нее самой ничего особо не тредовалось. Там — по малолетству, здесь — потому что девица, а не мужняя жена. За нее пока тетка да люди отца говорят.

Только однажды чинный ход приема нарушил воевода Богувер. Переговорив о чем-то с одним, потом с другим заксом, он подошел к группке рыцарей, которые держались немного в стороне. Судя по виду и манерам, были это владетельные, но не самые родовитые паны. С одним из них воевода заговорил, а потом чуть ли не кинулся обниматься. Наговорившись, он, буквально, за руку потащил смущенного мужчину туда, где на почетном месте сидели княжна и ее свита.

— Княжно! — Воевода склонился перед жениной племянницей. Здесь, у заксов, приходилось оглядываться и на их обычаи. — Вот наш родич, пан из Пехова.

Либуше с интересом оглядела статного воина средних лет. Светловолосый, с резковатыми чертами лица — закс как закс. Он и говорил на заксонском, правда, немного иначе чем местные, зареченские заксы.

— Здравствуйте, уважаемая принцесса! Арвид фон Роггенкамп и Пехов. Быть представленным Вам — честь для меня.

Либуше милостиво кивнула, вспоминая все, что ей рассказывали об этом человеке дома в Любице, и у тетки в Ставенове.

— Я тоже рада познакомиться, уважаемый пан из Пехова, — начала княжна, старательно подбирая заксонские слова.

Хотя она и учила этот язык с детства, говорить, когда к каждому тоему слову прислушиваются десятки ушей, было неловко. Почему-то сразу стало слышно, насколько отличается ее выговор.

— Мы, я и отец, безмерно благодарны пану за жизни наших людей. Такое не забывается.

— Пустое. — Воин немного нервно дернул плечом. — Его Величество Эрих и отправлял меня на Пограничье как мага-водника. Так что я делал только то, что требовалось по службе. К тому же, один бы я не справился. Со мной были мой друг — рыцарь Тилль, и мой брат — рыцарь Ян…

— И паньская жена. — Улыбнулась княжна Либуше, вспоминая, как ахали и охали в женских покоях, смакуя подробности. Надо же, прямо как в байке, жена за мужем в огонь и в воду! — Пани из Пехова здесь? Я бы с радостью познакомилась с родичкой.

— К сожалению, моя жена осталась дома. — Рыцарь склонился, искоса поглядывая на прислушивающихся заксов. — При доброй надежде, она побоялась пускаться в путь.

— Передайте мои наилучшие пожелания пани. — Снова улыбнулась Либуше. — Надеюсь, нам еще выпадет случай увидеться в столице.

— На все воля Творца. — Воин снова склонился, уступая место следующим собеседникам.

Уже принимая следующие приветствия, княжна краем уха слышала отголоски беседы воеводы Богувера и нового знакомца.

— … пол Ставенова!

— Я, признаться, не думал так далеко. Там люди на торгу были… — Смущенно отнекивался пан их Пехова.

— И это тоже! Разродится пана жена, заехали бы вы к нам, в Ставенов. Уж мы бы с женой в долгу не остались! А как пану на новом хозяйстве?…

Мужчины отошли подальше и дальнейшего разговоры было не слышно. Но Либуше, как учил отец, сделала себе мысленную заметку, узнать побольше про этот Пехов и его новых, судя по всему, хозяев. Воевода прав, человека, способного не задумываясь пойти на смерть, чтобы спасти малознакомый город, надо держать поближе. Мало ли, когда понадобится верная рука и отважное сердце. Тем более, и повод есть для отвода лишних глаз — родство, хоть и очень дальнее.

* * *

Вечером, когда народ разошелся и княжна с сопровождением отправились на отдых, наместник вызвал к себе рыцаря из Пехова. Того пришлось подождать. Оказывается, сменившись, он пошел не в казармы, а к старому приятелю на постоялый двор. Явился, правда, довольно быстро и трезвый. Не успели посидеть еще, что ли?

— Ну? — Недовольно спросил наместник, сердито хмуря брови. — Рассказывай!

— Что рассказывать, господин наместник? — фон Пехов вел себя подчеркнуто почтительно, но его выдавала насмешливо приподнятая бровь. Дескать, тебе надо, ты и спрашивай.

— Как ты ухитрился с князем породниться? Его Величество знает? А то я ведь не посмотрю, что ты герой…

Рыцарь фон Пехов позволил себе слегка улыбнуться. Совсем слегка, улыбка только чуть тронула уголки губ, но ответил все так же почтительно,

— Его Величество знает. Собственно. Я подозреваю, что только он толком и знает, с чего все началось.

— А ты, хочешь сказать, не знал, зачем тебя на границу отправляют?