сказок Александра Сергеевича Пушкина. Золотой цепи и кота не хватало в комплекте. На самом деле, животинка имелась, просто сейчас гуляла непонятно где.

Обошёл громадное дерево и не мог поверить своему счастью — с другой стороны оказалось достаточно просторное дупло, обращённое входом на север. Это прекрасная новость, так как можно не бояться по неосторожности зажариться в лучах света.

Забравшись в укрытие, я на время забылся тревожным сном. Мне всякое грезилось: будто бы Кота поймали жестокие безликие люди, держали беднягу взаперти в тесной клетке. И что самое страшное — пытали! Издевались над ним, как могли, пока я безуспешно пытался дотянуться к его клетке, чтобы выпустить друга из заточения. Но чем больше я тянулся, тем дальше отдалялся. Пытался бежать, а ноги не слушались.

Каждый раз, когда я сдавался, вмешивалась моя знакомая вампирша: с диким хохотом убивала Кота прямо у меня на глазах. Раз за разом. Спустя десяток ужасных картин, я отчаянно крикнул: «Ты же можешь телепортироваться! Спасайся!».

Но Кот лишь качал головой, принимая скорбную судьбу.

Я резко проснулся, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Солнце только-только зашло, кое где просачивался тусклый свет сквозь деревья. Голова гудела, тело зудело в спазмах, а желудок отчаянно бился внутри, требуя пищи. Понимаю тебя, дружище, я тоже проголодался как дикий зверь...

Я задрал голову и судорожно втянул носом воздух в поисках хоть кого-то съедобного. К несчастью для меня, в радиусе километра вокруг нет ни единой живой твари.

Очень плохо...

Мне пришлось продолжить свой путь, стараясь не думать о том, что случится, если я не найду себе пропитание.

Движение по ночному лесу не составляло труда для голодного вампира, я двигался инстинктивно, обходя все препятствия, ноги сами вели меня в одном направлении, будто знали то, чего я не знаю.

Я жаждал крови. Хотел напиться живительной красной жидкости, чего бы мне это не стоило!

В висках напряглись вены, внутри головы всё стучало как отбойный молоток, мысли путались, не мог сосредоточиться на чём-то конкретном, кроме крови. Чувствую, как тело постепенно переходит на автопилот звериных инстинктов — я уже практически не следил за тем, куда иду. Мне было одновременно всё равно и боязно, что теряю контроль.

Всё, что я мог сейчас — всеми силами пытаться удержать остатки рассудка в узде. Богами клянусь, если таковые существуют — едва я примечу хоть что-то живое, добром это не кончиться. Лучше бы мне попалось животное... Чует моё сердце, что через какое-то время я буду мечтать о человеке.

Но вокруг никого, даже лесной мелочи в виде белочек, птичек и тому подобных животинок.

И это пугало. Голод ещё ни одному вампиру добра не приносил. Уже ощущаю внутри себя значительные изменения: тело неестественно удлиняется и выгибается, когти становятся длиннее, клыки с дёснами неприятно зудят. Кажется, я дошёл до того состояния, когда мог залечивать раны в считанные минуты и на время становиться бесплотным — некоторые вампирские способности мне уже доводилось применять в сытом состоянии. Это было дико сложно, а сейчас кажется естественным.

Наверно, я самый жалкий из всех вампиров...

Если вспомнить вампиршу, что меня обратила — это же небо и земля! Невооружённым взглядом видно, кто жил полноценной жизнью существа ночи и развивался, а кто-то — я... который выбрал приспособиться к человеческому социуму, потянулся к привычной жизни, позабыв про свою новую суть.

Не представляю, как я теперь к работе вернусь... ну, это в случае, если выберусь из чёртова леса. Надо признаться, мне нравилось в морге. Считаю, что мне там самое место. Приносить пользу людям, сотрудничать с Олегом, пока он на пенсию не выйдет... а потом с его детьми... детьми его детей и так далее... благодать.

Интересно, жив ли Олег? Едва я представил образ следователя — слюни бесконтрольно заполонили мой рот, а клыки стали еще длиннее и острее.

Чёрт! Нельзя так думать о хороших людях! Надо срочно отвлечься!

Так я бродил во тьме лесов, пытался думать о разном, но каждый раз все мысли возвращались к людской крови — тёплой, вкусной кровушки! Не птицы, ни собаки, ни свиньи, а человека!

Ночь прошла для меня очень мучительно. Я постоянно чувствовал, что теряю себя. На место моего разума просачивался дикий зверь, жаждущий вонзить клыки в тёплую плоть. Навязчивая мысль этого зверя вторила мне: люди — это всего лишь еда! Пища для высших существ, старшего звена пищевой цепи.

Воскход окрасил горизонт всеми цветами оранжевого и желтого и я понял что нужно прятатся. Это единственная разумная мысль что осталась в моей голове помимо жажды. Внезапно блуждания по лесу вывели на дорогу вдоль которой росли кусты, а за кустами обнаружилась довольно глубокая траншея. Что ж подходит. Я наломал веток и лег на землю покрытую росой. Одежда мгновенно намокла, это было моя самая маленькая проблема. Как мог укрылся ветками, солнце уже просвечивало квозь молодые деревья, но кусты и яма в которой я находился вроде неплохо защищали. Закрыл глаза. Мне снились мама, и папа, мое детство. До того рокового дня когда отец принес этот чертов диск. Мама покупала зеркало благодаря которому я спасся. Оказывается я очень хорошо его помнил. Во сне я был счастлив. Но потом мой разум вспомнил что я вампир. Люди стали походить на вкусные хрупкие пакеты с кровью и меня охватило безумие. Сначала я расправился с отцом. А когда повернул свою окрававленую голову к маме она стала умолять пощадить ее. Но ее глас не мог пробится сквозь жажду крови... весь в поту я проснулся. Судорожно втянул воздух и почувствовал это. Запах. Вкуснейший запах на свете. Запах крови. С этого момента я словно со стороны наблюдал как мое тело поднялось и двинулось в сторону живитильного запаха, использую тень от деревье как укрытие. Спал я видно совсем немного потому что утро еще не кончилось и длинные тени могли служить временным пристанищем.

Глава 4

Восход окрасил горизонт всеми оттенками оранжевого, желтого и голубого, что сигнализировало мне о том, что пора прятаться. Забавно, потому как на сегодняшний день это единственная разумная мысль, что осталась в моей голове, помимо нестерпимой жажды крови. От спасительного дуба я сейчас далеко, пришлось импровизировать: продираясь сквозь густые заросли, я наткнулся на дорогу: старенькая просёлочная, колёса машин давно пробуксовали в ней довольно глубокую траншею. Учитывая, что углубление