Первой опомнилась миссис Ланг и решила взять дело в свои руки.

— Кэндейси, — сказала она, — какой телефон был у этого сообщения, а то я не вижу его в распечатке.

Видимо, она уже собралась звонить и рассказывать, что она и есть эта самая девушка.

— У этого сообщения был заблокирован телефонный номер, — сказала я.

— Как заблокирован? А правила СМС-сообщений? Мы не публикуем сообщения без обратной связи, — растерянно сказала она.

— Вы предлагаете не публиковать это сообщение? — спросила я.

Работа в редакции газеты на некоторое время остановилась. Мы все, начиная с наборщика текстов Майка и верстальщика Джона, стали тревожно вглядываться в миссис Ланг.

Ей было трудно пойти против правил, которые она сама устанавливала. Но иногда правила должны были разлететься как карточный домик, и это должен был понимать даже самый строгий начальник.

— Ну хорошо, — сказала она, — именно для этого сообщения мы сделаем исключение. Посмотрим, что получится, — томно улыбнулась она себе в большое зеркало, висящее сбоку от ее стола.

Сотрудники редакции облегченно вздохнули и вновь приступили к своим обязанностям. И через пару дней это сообщение взорвало всю женскую половину города.

Моя мама и бабушка Урсула тоже обратили внимание на это необычное сообщение. Вечером они как раз были у меня в гостях.

Бабушка Урсула хотела выведать у меня о том, кто теперь топчет квартиру дедушки Альберто, но пока не решалась. Так что она просто молча прохаживалась по моей квартире и разглядывала в тысячный раз, что где стоит и на месте ли все сегодня.

А мама пришла посмотреть, что у ребенка в холодильнике, чем ребенок питается и насколько захламлено его жилище. Надо сказать, что она через день это проверяла, и незаданные вопросы миру насчет моего питания и уборки квартиры оставались на ее лице.

Газету они прочитали утром, у нас в городе все жители читают эту газету, иначе как они будут держать руку на пульсе города.

— Эта заметка однажды перевернет чью-то жизнь, — сказала моя мама.

Бабушка Урсула не выдержала и тоже наконец-то подала голос.

— Как же этот парень найдет эту девушку? — возмущенно сказала бабушка Урсула. — Это же все равно что искать иголку в стоге сена.

— Не волнуйся, — сказала мама, — в нашем городе раз плюнуть найти эту иголку.

Бабушка Урсула обиделась. Она любила этот город. Она в нем всю жизнь провела. Это мы с мамой считали его непомерно маленьким и тесным.

А бабушка Урсула очень давно и всего-то несколько раз выезжала на ярмарки в соседние, такие же скромные города. Так что в ее жизни было мало возможностей оценить масштабность мира.

— В нынешних газетах неизвестно что печатают, — продолжила бабушка Урсула.

— Это называется CMC-сообщения, — пояснила я.

— Какие-какие сообщения?

— Долго объяснять. Ты же не желаешь пользоваться сотовым телефоном.

— Вот еще, — сказала бабушка Урсула, — буду я им пользоваться. В наше время люди вживую общались. Приходили домой друг к другу и общались.

— В ваше время были маленькие расстояния между домами, — сказала мама.

Крыть бабушке Урсуле было нечем, а потому она просто смерила нас с мамой возмущенным взглядом. Мол, все равно раньше все было лучше, скромнее и порядочнее, и это обсуждению не подлежало.

Извечный спор отцов и детей. Каждый на свой лад хвалит достижения и нравы своего поколения. Она остановила свой взгляд на мне.

— Кэндейси, ты споришь по мелочам, — сказала бабушка Урсула.

— Это ты ко мне придираешься.

— Я старею, мне позволено.

— Что позволено?

— Все позволено, — сказала бабушка Урсула, — и не перечь своей бабушке.

— Хорошо, — согласилась я, — не буду.

Вообще-то бабушка Урсула жаждала продолжения спора, а потому расстроилась еще больше. Уже и поговорить лишний раз на старости лет не с кем.

— Ну и кто там отныне топчет дедушкину квартиру? — задала вопрос мама.

Бабушка Урсула заинтересовалась прекрасным видом из моего окна на соседний дом.

— Я видела только одного интеллигентного человека, — сказала я.

— Как, — не выдержала бабушка Урсула, — почему ты не разглядела второго?

— Потому что договор пришел подписывать только один из них.

— Почему только один?

Но этого я и правда не могла объяснить.

— Видимо, второй молодой человек не смог прийти, — растерянно сказала я.

— А вдруг их там целая команда, — переживала бабушка Урсула, — вдруг их там очень много?

— Нет, только двое! — сказала я.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена. У Лимбарди ведь было только два сына.

В комнате зависла подозрительная тишина. Мама в испуге стала смотреть на меня и на бабушку Урсулу. Бабушка Урсула стала медленно оседать в кресло.

— Что? Почему? — слабо говорила она. — При чем тут сыновья Лимбарди?

— Потому что, потому что…

Я поняла, что совершила ошибку, бабушка Урсула еще не была готова к такой новости. Но что-либо делать было поздно, я уже проговорилась.

Потом бабушка Урсула сидела в странном туманном состоянии в моем большом кресле, а мы с мамой тревожно переглядывались. Мол, немедленно вызывать медицинскую помощь или просто накапать бабушке на язык несколько сердечных капель?

По счастью бабушка Урсула пришла в себя сама и слабо сказала:

— Но у Лимбарди было три сына.

— А что поделывает Луи?

— Луи? С восторгом и трепетом перечитывает начало своей новой пьесы.

— Как? Опять?

— Только не говори ему, что мы знаем.

— Конечно, не скажу.

— А что поделывает А.М.?

— О, A.M. спит без задних ног.

— Его можно понять, он выдохся.

— Он не выдохся, он просто устал.

— Нет, он давно выдохся, и сам это понимает.

— Разве можно высказать все свои мысли?

— Можно. Только не говори ему это.

— Что не говорить? Он же понимает.

— Не говори, что мы тоже понимаем.

— О да, конечно.

— А что поделываешь ты?

— Я наблюдаю за сложной системой зеркал.

— Это через два балкона от нас?

— Да, где-то там.

— Я уже смотрел, там угол наклона не тот.