— Не могу. Слишком много на этом здании завязано. У меня здесь небольшой отдел, который позарез надо расширять. А рядом огромный читальный зал, почти не посещаемый.

При этих словах он запнулся и боязливо взглянул на меня, ожидая возмущенных опровержений, но я промолчала. О чем тут спорить?

— Я бы хотел посмотреть, что нужно сделать. — Попросил это на редкость робко, но при этом сверля меня взглядом так, будто собрался загипнотизировать.

Мне стало неуютно и захотелось посмотреть на себя в зеркало, может, у меня нос в грязи? А то с чего бы так меня разглядывать? Дабы прекратить неприятный процесс тотального исследования моей чахлой физиономии, пришлось встать и корректно предложить:

— Давайте пройдем на второй этаж, э…

Я посмотрела на него, думая как мне его называть? Мое — то имя он прочел на табличке у кабинета, а вот сам представиться не счел необходимым. Выпрямив спину, чтоб казаться повыше, а то он несколько подавлял меня своим ростом, я надменно протянула гостю правую руку, давая понять, что одариваю его монаршей милостью, и сухо произнесла:

— Как меня величать, вы знаете. Теперь ваша очередь. А то будет довольно странно, если я вас буду называть «будущий владелец». Или правильнее — арендатор? Хотя, с другой стороны, не запутаюсь, а то, честно говоря, память у меня на имена-отчества плоховата, мне как-то больше книги нравятся.

Вскочив, он с внезапно вспыхнувшими глазами взял мою руку, но не пожал, как я ожидала, а низко склонился и приложился к ней сухими твердыми губами, демонстрируя повадки дореволюционного ловеласа. Я с округлившимися глазами рассматривала его голову. Так, завиток на макушке один, значит и жена должна быть одна. А то у моего кузена на темечке три завитка, и жена у него третья. Хотя о чем это я? Совсем с ума сошла!

Тут его язык скользнул по моей коже горячим влажным кончиком, заставив меня заполошно припомнить, хорошо ли я помыла руки и когда это было в последний раз. Спохватившись, обозвала себя идиоткой. Если он подхватит стоматит, это его личное дело и к моим гигиеническим навыкам никакого отношения не имеет!

— Мамонтов Владислав Владимирович, или для краткости просто Влад! — не выпуская мою руку, он испытующе посмотрел мне в лицо, проверяя реакцию на свое провокационное поведение.

Никак не отреагировав на его инсинуацию, я изъяла у него свою конечность и вышла из кабинета. Дождавшись, когда он выйдет следом, с силой хлобыстнула огромной дверью. По длинному пустому коридору пронесся тяжкий грохот, уходя гулким эхом в высоченный потолок.

Влад вздрогнул и с укором посмотрел на меня, явно приняв сей недружелюбный жест на свой счет. Но что делать? С меньшими усилиями дверь просто не закрывалась, проверено всеобщими многократными усилиями. Не вдаваясь в объяснения, я повела гостя на второй этаж, пока еще наш.

Осмотрев читальный зал, книгохранилище, подсобки второго этажа и пройдясь по первому, чтобы определить, куда стаскивать книги, мы вернулись обратно в мой кабинет.

Задумавшись о неизбежных переменах, я открыла дверь своим ключом, не совсем прилично вытащив его из — за ворота на длинном шнуре. Он покосился на меня сокрушенными глазами, но никак сие распущенное деяние не прокомментировал. А что делать, если я постоянно забываю ключ? Карманов-то в моих платьях нет.

Оценивающе посмотрев друг на друга, как боксеры, вышедшие на ринг, мы сели на прежние места. Он изящно закинул нога на ногу, сверкая начищенными ботинками и озадаченно побарабанил по колену загорелыми пальцами. Где он так загорел посредине зимы, интересно? На Канары небось ездил. Эх, мне бы там хоть раз побывать! Представился белый песок, голубое небо, зеленоватое море, в нос ударил солоноватый морской бриз…

В чувство меня привел глубокий баритон.

— Да, проблем больше, чем я ожидал, объем работ приличный. — И недоуменно поинтересовался, явно сочтя меня жмотницей с нездоровыми наклонностями, кем-то вроде Плюшкина женского рода: — А зачем вам столько барахла, явно ненужного? Если освободить все ваши сараи, то вполне можно сделать неплохой читальный зал здесь, на первом этаже, квадратов двести, двести пятьдесят выйдет.

Он совершенно не понимал тонких взаимоотношений между бдительным завхозом, грудью стоящей на страже этого барахла, и прочими сотрудниками этого светоча культуры. Пришлось прояснить ситуацию:

— У библиотеки нет своего имущества, всё принадлежит профкому. А профкомовский завхоз считает, что выбрасывать ничего нельзя, это общественное достояние и когда-нибудь может пригодиться. Вдруг начнется всемирный потоп, а мы сядем на наши старые деревянные столы со столешницами толщиной по десять сантиметров, так и спасемся. В жизни ведь всё бывает.

Не зная, как адекватно реагировать на эту чушь, он остолбенело уставился на меня. Шутка или нет? Моя серьезная физиономия и суровый взгляд широко распахнутых честных глаз уверили его в том, что я не шучу. Он замялся, не зная, как корректно убедить меня в том, что при всемирном потопе никакой стол не спасет.

Я не стала ждать его ответа, зная, что не выдержу и расхохочусь, испортив тем самым весь спектакль. Недоверчиво спросила:

— Если мы освободим все эти кладовки, вы в самом деле их перестроите и сделаете нам нормальное помещение для читального зала?

Он глубоко задумался, уставясь в пол. Я отчетливо увидела, как в его мозгу мечутся нейроны мощного биокомпьютера, подсчитывая убытки. Приготовив обличительную проповедь, с некоторым коварством ждала отказа, как вдруг он, загубив на корню мою блистательную речь, проговорил:

— Да, конечно, мы так и сделаем.

Я попыталась его вразумить:

— Да это же затрат не на один миллион! Что скажут ваши компаньоны?

Он взглянул на меня с проказливым блеском в глазах.

— А у меня компаньонов нет, я один. А с чего это вы вдруг так озаботились состоянием моих финансов?

Надменно пожав плечами, я уточнила:

— Не хотелось бы, чтобы вы грязь развели и бросили всё на полдороги из-за недостатка средств. К тому же рациональнее сначала новый зал подготовить, а потом уже старый освобождать. Без перевалки, так сказать, а то нам и мебель-то некуда поставить.

Он одобрительно покивал головой, почему-то остановив свой внимательный взгляд на моей груди. Я сразу подобралась. Что он одобряет? Размер моей груди, признаюсь, далеко не маленький, или мое деловое предложение? Вот невежа! Он что, считает, что со мной будет легче договориться, если он будет подчеркивать мою женскую привлекательность? Но это уж вовсе откровенное вранье, потому что красивой женщиной я никогда не была.

Вдоволь налюбовавшись моим приятным видом, он на что-то решился:

— Да, так мы и сделаем!.. — Я не поняла, что конкретно он решил сделать, но он и не дал мне подумать, встав и быстро предложив: — А теперь, может быть, нам стоит поговорить с Абрамом Серафимовичем?

Пришлось подняться и пойти за ним. Выйдя из кабинета, я протянула руку, чтобы захлопнуть за собой дверь, но он, отстранив меня, затворил ее совершенно бесшумно. Не поверив в реальность происходящего, я сильно потрясла ее, но она и в самом деле было прочно заперта. Искоса посмотрев на усмехающегося спутника, почувствовала себя садисткой, издевающейся над безответной дверью с низменной целью досадить ему. Разубеждать Мамонтова, что это вовсе не так, не стала, пусть думает, что хочет.