— Действительно, адепты Красс, — неожиданно пришёл мне на помощь магистр Янг, от которого я этого, признаться, совсем не ожидала. — Не стоит принимать такие решения за сестру. Она, насколько я понимаю, совершеннолетняя, и вправе делать это сама.

— Спасибо! — тихо сказала ему в спину и уже громче, для всех, добавила: — Я остаюсь!

Справедливости ради, решение своё я изменила так стремительно не потому, что хотела сделать что-то наперекор своей семье, а потому, что догадывалась, кого выбрали моим женихом мама и папа, и это приводило меня в отчаяние! Нет, лучше изнурительные тренировки, сопровождаемые минутами позора и злого бессилия, чем брак с Теодором Мейстом.

— Я запрещаю! Слышишь, Мари?! — прорычал Александр Красс, грохнув кулаком об стол так, что фарфоровые тарелки мелодично зазвенели. — Моя дочь не будет учиться с толпой озабоченных парней, у которых все мысли крутятся вокруг драк, гонок, магических дуэлей и того, что ниже пояса!

— Эй! — хором воскликнули братья, но отец их проигнорировал, бросив единственный строгий взгляд, которого близнецам хватило, чтобы заткнуться и смотреть только в тарелки.

— Я бы ещё мог смириться, если бы это был факультет Зельеварения, хотя с твоими силами и это — блажь, — продолжил он. — Но Боевой факультет! Одумайся, Мария! Над нами достаточно насмехались из-за дара твоей проклятой бабки, что проснулся в тебе спустя столько лет. Хочешь, чтобы заголовки газет пестрелили новостью о том, что дочь советника Красса вылетела из Дарнийской Академии Магии за неуспеваемость?! И ладно это, а что делать, если ты пострадаешь? Не тебе тягаться с сильными магами!

— Но папа! — попыталась я вставить хоть слово, но кто бы меня слушал.

— Я всё сказал. Никакой Академии. Завтра же подпишешь отказ.

— Но я же не смогу поступить ещё пять лет, если сделаю это! — практически с отчаянием выкрикнула я.

-Ав этом есть смысл? — устало спросил отец и поймал мой взгляд своими льдисто-голубыми глазами. — Пора признать, детка, что дар у тебя никудышный. Мы научили тебя его контролировать, но развивать его не имеет смысла.

— А если я хочу?! Если для меня это важно?! Всего год, пожалуйста, а потом я переведусь или уйду из Академии сама. Пусть, таким необычным способом, но ведь у меня может получиться чего-то достичь! Я ведь целеустремлённая и упорная!

— И совершенно очаровательная, солнышко, — вмешалась мама, — но отец прав. Это бессмысленно. Если ты так цепляешься за поступление, потому что хочешь быть достойна своей семьи, не стоит. У тебя есть замечательная возможность помочь нам всем возвыситься, и ты об этом знаешь.

— Я не выйду за Тео, мама. Я говорила это десятки раз! — сложила я руки на груди.

— Но почему, детка? Вы ведь были так дружны в детстве!

— Дружны?! — вскочила я, не обращая внимания на то, что стул отлетел в сторону, царапая дорогой паркет. — Он называл меня снулой рыбой из-за цвета моих глаз, подпалил магией мою косу…

— Случайно!

— … заставлял сидеть на дереве, потому что я, видите ли, путаюсь у них, — я обвиняюще ткнула пальцем в тройняшек, что были лучшими друзьями Теодора, — под ногами! А ещё — он насмерть залечил мою собаку!

— Она умерла от старости!

— И, вообще, всячески портил моё детство! — закончила я и нахмурилась, видя улыбки братьев и их выразительные движения бровями. Судя по их ухмылкам, болели они не за меня, а за своего старого друга. Предатели!

— При всём при этом, ты забываешь о другом, Мари, — мягко сказала мама. — О том, кто лечил твои сбитые коленки, защищал от ребят, что обзывали тебя ведьмой и угрожали сжечь на костре. О том, кто учил тебя кататься на скейте и аэророликах, показал, как дать сдачи обидчикам…

— Эй, это были мы! — возмутились братья, но мама цыкнула на них и снова повернулась ко мне: — Признай, Мари, без Теодора твоё детство было бы скучным.

— Без него оно у меня хотя бы было! — не согласилась я, потому что искренне считала, что редкие добрые поступки Теодора Мейста вряд ли могли компенсировать те пакости, что он делал мне постоянно.

Неожиданно дверь в столовую с грохотом распахнулась, и вошёл Натан, мгновенно оценив наши напряжённые позы и нетронутый ужин на столе.

— Что случилось? — протянул брат и быстро подошёл ко мне, чмокнув в макушку, благо, роста ему хватало — он был даже выше наших старших. — Вы снова терроризировали крошку Мари?

— Они заставляют меня выйти замуж! — пожаловалась я Нату. — За Теодора!

— А ты не хочешь? — сверкнул он такими же льдисто-голубыми глазами, как у отца.

-Нет!

— Так не выходи, — пожал плечами парень и развалился на стуле, усадив меня рядом с собой.

— НАТАН! — хором рявкнули родители, но брат даже бровью не повёл. — Это всё твоё ужасное влияние! — пожаловалась мама. — Лучше бы ты научил сестру чему-то хорошему! Хотя, кому я это говорю…

— Действительно, — шепнул мне на ухо Нат и по-хулигански улыбнулся, а затем громче добавил: — Дорогие родственники, верно ли я понял, что вам так надоели дружеские отношения с семьёй Мейст, что вы решили разорвать их, подослав к ним Мари?

3.2

Лор и Айв с Шейном заржали, как кони, а я бросила на брата укоризненный взгляд, но он тут же толкнул меня коленкой под столом, намекая, что всё идёт по плану.

— Объяснись, — сверкнул глазами отец.

— Ну, как же, — развёл руками Натан, — кто, как не Мари, умеет притягивать к себе все неприятности в округе? Уверен, не пройдёт и трёх дней, как она в пух и прах разругается с Тео, тот — с родителями, за то, что вынудили его жениться, а те — с вами, за то, что подсунули им свою дочь.

Я хмыкнула, и, пока родители переваривали сказанное и пытались подобрать приличные слова, снова развернулась к брату, чтобы шёпотом похвастаться:

— А я поступила на Боевой факультет, представляешь?

— Серьёзно? Поздравляю, мелочь, — широко улыбнулся он.

— Ты всего-то на три года старше меня! — фыркнула я в ответ, но обижаться не стала.

Почему-то именно от Натана это прозвище не воспринималось, как насмешка. Возможно, потому, что он, несмотря на то, что был на год младше тройняшек, оказался гораздо взрослее нас всех. Отчаянный бунтарь, такой же непостоянный, как и его стихия — вода, Нат постоянно находился в движении, пробовал что-то новое, и не боялся жить так, как считает нужным сам. Его тело покрывали магические татуировки, а руки — шрамы и ссадины. Он не носил скучных костюмов, не стриг волосы, по последней моде и не заглядывал никому в рот, а всего, что сейчас имел, добился сам.

О, сколько скандалов пережил этот дом, пока наш средний брат взрослел! Последний — самый жаркий — отгремел, когда Натану исполнилось восемнадцать. Он заявил, что обязательно станет магтехником, чтобы иметь возможность ковыряться в своём железе, от которого был без ума. Отец пригрозил, что лишит его наследства, и тогда Нат отказался от всего сам. Хлопнул дверью и ушёл от нас на четыре года.