Возможно, это и так, но того, что произошло, уже не исправить, так что слова сейчас бессмысленны. Поэтому на ее заявление я просто промолчала. Она же продолжила:

— Вернувшись домой, муж стал наводить справки о Марине, ну и о тебе тоже. Я не знала, что задумал Михаил. Позже, намного позже, когда уже ничего нельзя было исправить, я все узнала. Поверь мне, если бы я знала, что задумал мой муж, то я бы попыталась остановить его. Я бы предупредила сына, тебя. И этого всего бы не было, — она виновато посмотрела на меня. — Мой муж всегда был помешан на бизнесе. И когда он узнал, что отец Марины — его конкурент, у него возник план. Он хотел женить детей, тем самым объединив бизнес. Я во все подробности не лезла. Кто с кем первый связался, кто решил составить тот треклятый договор… Но я точно знаю, что сын его не подписал! — уверенно закончила она. — Все остальное, что я наговорила тебе… Мне пришлось это сделать! Ты не знаешь, на что был способен мой муж. Он угрожал. Но не мне, а вам! Он грозился испортить тебе с сыном жизнь. В гневе он ужасен! Я не хотела, чтобы вы страдали! Поверь мне!

Что касается ее мужа, то я охотно верю, что он еще тот тиран и на все способен. От чего Михаил Никитович так поступил, мне ясно: бизнес, деньги и власть. С Маринкой все тоже понятно: зависть и, опять же, деньги. Насчет того, абсолютную ли правду сейчас говорит Анжелика Николаевна — у меня есть сомнения. И я никак не могу понять, зачем она вообще мне все это рассказала? Да, от некоторых вопросов я теперь избавилась. И мне даже стало чуть легче. Но на что она надеялась, рассказывая мне это? На прощение? На то, что я дам возможность увидеть внука? Никак не пойму ее мотива!

— С этим все понятно, — сказала я, и задала вслух интересующий меня вопрос:

— Я никак не могу понять одного. Для чего вы мне все это рассказали?

— Я хочу попросить тебя о помощи. Знаю, ты не обязана что — либо делать после всего, что пережила по вине нашей семьи, — сказала она печально, — но…

— Помощи?! — удивилась я.

— Да.

— И какой же? — поинтересовалась я.

Не то, чтобы я собиралась ей хоть в чем — то помогать. Но любопытство, чтоб его! Мне просто стало интересно, что заставило ее проделать такой путь и рассказать мне все это.

— Все дело в Диме, — сказала она.

При этих словах я немного напряглась, что она хочет этим сказать? При чем тут мой сын? Она правда думает, что я вновь втяну во все это сына?

— При чем тут мой сын? — спросила я гневно.

— Нет, я имею в виду Дмитрия! — немного успокаивающе сказала она.

— Дмитрия? — удивилась я.

— Да! — подтвердила она свои слова. — Понимаешь, в той аварии он серьезно пострадал. Врачи сделали все, что от них зависело, но он так и не встал. Я обошла многих врачей, но все твердят, что это отчасти психологическое, — что он будет ходить, но если только сам того захочет, — сказала она. — Но он не хочет!

— Мне жаль, — сказала я искренне, мне правда было жаль его. — Но я — то тут при чем?

— Я прошу тебя, поговори с ним! — выпалила она. — Может, хоть тебя он послушает!

— Извините, но нет! — проговорила я серьезно.

Я не готова, морально не готова, ко встрече с ним. Всего неделю назад я думала, что он мертв, а теперь я должна просто взять и встретиться с ним? Нет уж, увольте! С меня хватило нервотрепки из — за встречи с Анжеликой Николаевной. А что будет со мной, если я встречусь с Дмитрием?! Нет! Я все — таки беременна, мне категорически нельзя волноваться.

— Вероника, пожалуйста! — умоляя, произнесла она.

— Нет! — стояла я на своем.

Я поднялась со своего места, намекая ей, что разговор окончен, и, обойдя стол, направилась к двери.

Анжелика Николаевна тоже поднялась. Она подошла ко мне… и опустилась на колени передо мной!

— Вероника! Я прошу тебя! Я потеряла мужа, а теперь могу потерять еще и сына! Он не хочет жить, несколько раз пытался покончить с жизнью. Смерть сына я не переживу! — плача говорила она. — Я знаю, мы вас серьезно обидели, нам нет прощения! Я не прошу нас простить, я прошу только поговорить с Дмитрием. Дай ему хоть крошечную надежду на жизнь.

Я не знала, что отец Дмитрия скончался и что с Дмитрием все так плохо. И сейчас у меня сердце обливалось кровью от осознания, что Дмитрий не хочет жить таким. Да, это непросто, когда здоровый молодой мужчина в одночасье становится беспомощным. Такое не многие могут пережить, а если еще и стимула нет, то для чего вообще бороться? Я прекрасно понимаю желание Дмитрия покончить с жизнью. Но решение свое менять не буду! Я уже все решила!

Я попросила женщину подняться и, как только она это сделала, сказала:

— Я вас понимаю! И мне жаль, что все так случилось, но я ничем не могу вам помочь.

— Не можешь или не хочешь? — проговорила она безэмоционально.

— Думайте, как хотите, — ответила я, открывая перед ней двери. — До свидания, Анжелика Николаевна, — проговорила я.

— До свидания, Вероника, — произнесла она и покинула кабинет.

Но не успела я захлопнуть дверь, как в нее проскользнула, словно мышь, Мила.

— Что этой старушенции было надо? — спросила она, усаживаясь в кресло. — И учти, лучше выскажись сейчас, чтобы не было повторения недавнего случая! — строго проговорила Мила.

— Мила! — сказала я устало.

— Что опять Мила?! — возмутилась она. — Я же как лучше хочу, о тебе же забочусь!

Я серьезно посмотрела на подругу. Чего мне сейчас меньше всего хотелось — так это разговаривать, но она все же права. Может, Мила посмотрит на эту ситуацию с другой стороны и подскажет, как мне быть в этой ситуации? Скрепя сердце, я все же вкратце пересказала ей наш с Анжеликой Николаевной разговор.

Мила молчала довольно долго, я даже стала немного сомневаться в правильности своего решения пересказать ей нашу беседу.

— Знаешь, я, конечно, твоя подруга и все такое… — начала она задумчиво. — И по идее, я должна сейчас сказать тебе, что ты поступила правильно. Но я не скажу тебе этого, даже не надейся! — серьезно произнесла она. — Да, ты сейчас отказала ей, по сути, из — за обиды. Потому что они с тобой нехорошо поступили. Но Ника, он все же отец твоих детей! Я понимаю, ты обижена, и ты имеешь полное право поступать так, как считаешь нужным… Такого прощать нельзя, но, по — моему, он имеет право знать, что скоро вновь станет отцом. — закончила свою тираду Мила.

Во многом подруга была права. И я это прекрасно понимаю! Но пока мне трудно на что — то решится. Для начала неплохо было бы все обдумать.

— Я знаю, что должна ему рассказать, да и в целом поговорить нам бы не помешало. Но я боюсь! Понимаешь? — сказала я. — Боюсь опять обжечься! Что, если все снова повторится? Я не выдержу такого еще раз! — проговорила я тихо.

Мила на это ничего не ответила. Да и говорить мы больше ни о чем не стали. Посидев немного в тишине, мы, не сговариваясь, собрались и отправились домой. Ничего, я отдохну, соберусь с силами и мыслями, а потом — что — нибудь да придумаю. Мне не впервой!