Раздался голос Коринфарова:

— Получается сто два процента.

Докладчик замялся, но быстро нашелся с ответом:

— Два процента — допустимая погрешность результатов опроса.

— Но все равно сто два не может быть, — не унимался Коринфаров.

— Вячеслав Петрович, не стоит сейчас пускаться в дебаты, — обратился к нему Розогонов и продолжил: — Далее… Оказалось, что наш электорат на тридцать пять процентов страдает или страдал в недалеком прошлом венерическими заболеваниями, одиннадцать процентов имеют цирроз печени, семнадцать процентов с выраженными психическими расстройствами.

Голос из президиума:

— Пусть лечатся! Триппер партии не друг!

Святослав Иванович посмотрел на бросившего реплику Шнейдермана:

— Не друг, но и не враг. Он голоса не оттянет. А вот сколько голосов заберет цирроз — вопрос открытый. Но, без сомнений, немало. С триппером можно дойти до урны с бюллетенями, с циррозом же — только до урны с прахом.

Выступавший вынул носовой платок, вытер проступивший на лбу и шее пот, после чего снова заговорил:

— Как мы все отлично понимаем, далеко не весь электорат из числа пенсионеров доживет до выборов. А из тех, кто доживет, некоторые не смогут прийти проголосовать. Таким образом, мы потеряем часть наших избирателей.

— Не согласен, — перебил Пыхтяков. — Категорически не согласен. На смену умершим от цирроза и по старости придут другие люди.

— Но потери могут быть весьма ощутимы, — отреагировал Розогонов. — Архиважно сместить акценты на привлечение в наши ряды образованной молодежи, интеллигенции, среднего класса, крестьянства.

— Крестьянство за нами уже ходило и пришло в такую… — Пыхтяков запнулся, подыскивая нужное слово или оборот, — в такую плачевную ситуацию, что нам не удастся привлечь его вновь на нашу сторону. Разве только бедняков.

— И очень хорошо, — заметил председатель, — их-то как раз большинство. Следующее, что губит коммунистическое движение, товарищи, — это множество коммунистических партий, что неминуемо приводит к дроблению голосов сочувствующих. Амбициозность руководителей некоторых партий не позволяет объединиться в мощный, сплоченный кулак, способный нанести сокрушительный удар по буржуазному антинародному строю.

Розогонов сделал небольшую паузу, снова вытер пот носовым платком, неожиданно чихнул, получил пожелания крепкого здоровья от трех присутствующих и закруглился:

— И последнее, товарищи. Также вкратце. Учение Великой тройки, по нашему мнению, не соответствует настоящему моменту. На сегодняшний день предпосылки революционной ситуации и необходимые условия уже другие. Но по этой теме выступит Бенедикт Сергеевич Острогов-Гондурасский.

Докладчик встал, вынул конспект и начал читать:

— Товарищи! Назрела насущная необходимость понять обстановку и выбрать единственно правильный путь. Он есть. И заключается в решении трех исключительно важных, я бы сказал — первостепенных задач, вытекающих из сложившейся ситуации. Первое: необходимо нести в массы и стойко закреплять основы понимания диалектического материализма. Второе: пусть Святослав Иванович на меня не обидится, но нам нужен лидер, вожак, колосс ума, способный убедить и увлечь за собой массы. Нам нужна личность масштаба Велимира Ильича Лемина. И никак не меньше. Третье: подготовка и осуществление коммунистической революции немыслимы без привлечения на руководящие роли верхнего эшелона партии большого количества лиц нетрадиционной национальности, по-простонародному — евреев. Это три необходимых условия или, если хотите, три составные части благополучного проведения предстоящей революции. Теперь о том, что нам необходимо для успешного проведения революции: первое — голод и, как следствие, гнев народа. Второе — деньги. Много денег.

— Где вы собираетесь брать деньги? — спросил Розогонов.

На помощь оратору пришел Вараниев:

— И для нас Саввы Морозовы обозначатся!

Докладчик продолжал:

— Из всех стоящих перед нами задач наиболее трудной является поиск вожака. Честно говоря, путь решения этого вопроса мне пока не виден, но надо пробовать все возможные варианты.

— А я бы на первое место поставил поиск достаточного количества евреев, — высказал мнение Семен Федорович Рып.

— Вот вы этим и займитесь, — предложил председатель, — вам это по теме. Ведь у вас там Еврейский автономный округ.

— Округ-то у меня есть, да вот евреев в нем нет, — небезуспешно попытался увильнуть от задания Рып, — единичные экземпляры, можно сказать, остались. Как уссурийского тигра оберегаем.

— Хорошо, подумаем, где их взять, — согласился Розогонов.

— Позвольте мне продолжить, — виноватым голосом попросил Острогов-Гондурасский. Но, чуть промедлив, добавил — Хотя я уже все сказал.

Слово снова взял Розогонов:

— Докладчик прекрасно изложил суть в форме тезисов. Вопросы будут?

Вопросов не оказалось.

Перешли к организационным моментам. Заслушали доклад Вараниева о финансовом положении дел в партии, и работу за отчетный период признали успешной. Поступившее от Ивана Николаевича Иванова предложение брать банки для пополнения партийной кассы было отвергнуто. Вараниев так и сказал:

— За это точно башку оторвут. И не только башку!

Иванов попытался было возразить, мол, во всех органах есть сочувствующие, нас не тронут. На что Вараниев ответил двусмысленно, хотя и весьма лаконично:

— Не органы отрывают органы.

Вопрос закрыли. Еврухерий задремал. Он чувствовал себя паршиво. Собрание закончилось, все разошлись, но осталась четверка: председатель партии Розогонов и наиболее приближенные к нему товарищи. Их было трое: Вараниев, сам Макрицын и Шнейдерман.

— То, что говорил Старик, я полностью одобряю и признаю единственно правильным в условиях нашего времени, — начал председатель. — Но буду откровенен: где взять вождя и подходящих евреев, я не знаю. А что вы думаете, товарищи?

— Сложный вопрос, — в один голос ответили Виктор Валентинович и Боб Иванович.

— А каково ваше мнение, Еврухерий Николаевич?

— Постараюсь увидеть, Святослав Иванович, — задумчиво ответил ясновидящий. — Прошу тишины.

Макрицын закрыл глаза, руки свесил так, что, казалось, они болтаются, как канаты, ноги расставил, голову опустил. И просидел в таком положении около пятнадцати минут. Затем попросил глоток воды и рассказал о том, что ясно увидел:

— Вождя нет. Те, что есть, — не вожди. Но я видел вождя. Зачат он будет не раньше трех недель и не позже восемнадцати месяцев от сегодняшней даты. С евреями сложнее. Ничего конкретного не видел. Может быть, потому, что болит голова. Через пару дней попытаюсь снова. Товарищи, прошу разрешить мне уйти из-за плохого самочувствия.