от титанов, либо являлась просто выдающимся экземпляром человеческой расы, уточнить я не успел, ибо эта здоровенная бабища, замахнувшись мономолекулярным скальпелем, тут же набросилась на меня, громогласно призывая охрану. Но прежде чем они появились, я, порядком устав от всего приключившегося со мной в последние несколько сот лет безобразия, перехватил ее подобную дереву ручищу, вывернул с хрустом и воткнул скальпель в ее же шею.

Пошатнувшись, женщина столетним дубом рухнула ниц, ее светлые распрекрасные волосы разметались по грязному кафельному полу. Из мятого, в застарелых подтеках халата выпала связка ключей. Они-то мне и требовались.

Когда я уходил, прижимные валики, зажевав пряди волос, начали неумолимо подтаскивать труп к движущейся ленте конвейера.

Я прошел мимо застывших в коридоре андроидов и вошел в другое помещение. По стенам располагались мониторы и световые карты острова и прилегающих вод. Из полукруглого кожаного кресла со следами не полностью выведенных татуировок мне навстречу поднялась девушка. Смуглокожая южанка, с черным коротким армейским «ежиком» на правильной формы голове и смеющимся голубыми глазами она пробудила во мне давно умершие эмоции.

– Привет! Я следила за тобой, – сообщила она, одергивая защитный комбинезон.

– И?

– Бесподобно. Можно мне тебя коснуться?

– Что ж, попробуй.

Я прикрыл глаза, внутренне расслабившись; где-то в глубине опустошенной души мне так хотелось возрождения чувств.

Но ничего не произошло.

– Надо же, – рассматривая покрывшуюся тонкой корочкой инея ладонь, пробормотала она, – ощущение словно проникаешь в сжиженный азот: не плоть, но и не голограмма, нечто среднее.

– Скорее другая материя, чем та, из которой состоишь ты, – ответил я.

– Эволюция?

– Не только, – горько отвечал я.

Я огляделся по сторонам. Обстановка – скромно, но со вкусом. Установленные под потолком кондиционеры нагнетали поток устойчивого холодного воздуха.

– Меня направил к тебе Аид… – начал я.

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебила Веста. Вытерев о штанину руку, она коснулась прикрепленного к виску передатчика. – Он мне все рассказал. Трудно даже поверить. Теперь все будет по-другому.

– Еще как будет, – заверил я ее, ощущая лишь озлобленность.

– Не желаешь ли отведать свежих свиных отбивных? – спросила она, беря со столика пару наполненных охлажденным вином фужера, один протягивая мне.

– Да не бойся, я вовсе не переживаю по поводу скоропостижно усопшей хозяйки, это просто визит вежливости, мы вовсе не подруги, – добавила она не правильно истолковав мое замешательство. – У нас тут прекрасный выбор блюд и гарниров, эти кухонные комбайны творят чудеса!

– Спасибо. Может в следующий раз, – ответил я, неуверенно беря из теплых рук нагревшийся фужер, вино вспыхнуло алым пламенем, но огнеупорное стекло выдержало. У меня возникло предчувствие, что, попытавшись его проглотить, я лишь забрызгаю пол и стену за собой, поэтому я аккуратно водрузил фужер обратно на столик. В открытой портативной холодильной емкости лед уже давно выкипел, в комнате заметно становилось жарко.

– Возможно, когда обзаведусь подходящим кадавром…

– Как скажешь, – залпом оглушив кипящий напиток, Веста грохнула бокал о пол.– Тогда пошли!

– Это, – она с гордостью похлопала по броне танка-амфибии на воздушной подушке, – «Пегас 3»! Мой, так сказать, рабочий ослик.

Я изучил ощетинившуюся всеми, казалось, доступными видами вооружения громадину. И остался доволен.

– Лучше переименуй его в «Рагнарек», – посоветовал я.

– Зачем? – искренне удивилась Вета.

– После узнаешь, – сухо пообещал я.

Девушка пожала плечами, но вроде как не обиделась. После стольких лет проведенных с неживыми, судить о нюансах в поведении мне все еще было трудно.

Веста высаживает меня у лесного массива, в недрах которого брала свое начало презренная гора Олимп. Я прохожу в теплом сумраке под деревьями, где редкие лучи солнечного света, запах перегноя и натянуты красные флажки. Я прохожу лесными озерцами и устилающая поверхность воды опавшая листва не шелохнется под моей неслышной поступью. Я иду на зов охотничьего рога.

Я нашел Артемиду.

Запрокинув белокурую головку и томно полуприкрыв глаза, стояла она на опушке, прислонившись к борту вездехода. Как обычно на ней были: армированная туника, обруч и сандалии; один Зевс знает, сколько смертоносных дивайсов пряталось внутри всего этого, непритязательного на первый взгляд, облачения. Метатель стрел выпал из безвольной руки девственной сестры Аполлона и незнающие промаха стрелы с тепловым наведением беспорядочно разбросаны подле. Над Артемидой склонилась одна из ее длинноногих спутниц и верных подруг, и я вижу, как напомаженные губы скользят, касаясь маленькой неразвитой груди, поднимаются по ключице и зарываются в ложбинку нежной шеи – которую так хочется сломать! – заставляя трепетать пушистые ресницы.

Зрелище, достойное богов!

Богов-извращенцев…

Я приближаюсь беззвучно, ничего не говоря, не производя шума, поэтому они замечают далеко не сразу. Взвизгнув, Артемида отталкивает подругу, ее щеки покрываются пунцовыми пятнами гнева, толи стыда. Ах, словно крестьянские дочки, застигнутые на копне свежескошенной ржи суровым папашей за первым лесбийским опытом! Было бы мило, если бы не было так противно. Меж тем, из леса выбегают другие охотницы, у них легкие копья, мечи и арбалеты с оптическими прицелами, но они боятся применять оружие, дабы не задеть богиню.

– Как смеешь, смертный! – истерично визжит Артемида, пытаясь полоснуть кинжалом, чье лезвие сочится контактным ядом. – Да я превращу тебя оленя, натяну… – продолжение фразы переходит в неожиданный хрип и застревает у нее в горле, ибо я поднимаю брыкающееся тело на вытянутую руку.

Выкрикивая проклятья мне в затылок, толпятся охотницы, тыча калеными лезвиями. Не обращая внимания, я продолжаю душить лицемерную девку, вот уже пал на землю кинжал, от клинка расползается зловонное ядовитое пятно, уничтожая растительность, следом не выдерживает мочевой пузырь, морщась, я, наконец, разжимаю хватку – с вываленным языком и съехавшим на физиономию обручем, Артемида безвольной поломанной куклой падает мне под ноги. Тогда я оборачиваюсь.

Хотите продолжения?

Выхватив из первых же рук меч, я методично, одну за другой пронзил всех прислужниц. Закончив дело я бросил сверху кучи испачканный меч, сим закрывая культ Артемиды в подлунном мире. Меня ждал Олимп.

* * *

Там же в лесу я повстречал многострадального Эдипа. Привлеченный витиеватой бранью, я отклонился от первоначального маршрута и увидел слепца, пробиравшегося сквозь заросли карликовых маслин, натыкаясь на коряги, падая и вновь целеустремленно поднимаясь на ноги, и при этом не переставая гнусно сквернословить.

– Эй, Эдип! – окликнул я его. – Говорят, незрячим ведомо многое, не знаешь ли случаем как пробраться на Олимп?

– Кто здесь? – насторожился старец. – И где я?

– Я – здесь.

– И что тебе надобно благородный Я на Олимпе?

– Хочу предстать перед лучезарными очами богов и….

– …!!! – прервал меня Эдип. Что ж, его можно было понять. – Боги?! Да я их…!!! И еще…!!! А потом…!!! И так неоднократно!

– Здорово.