какими-либо средствами государствами или лицами, физическими или юридическими, и ни одно государство не может претендовать на суверенитет или суверенные права над любой его частью или осуществлять их".

На первый взгляд, эта фразеология порождает путаницу, поскольку, как представляется, она утверждает, что "общее наследие" равнозначно "общей собственности", исключая претензии на любую форму собственности на все или часть морского дна со стороны отдельных государств или лиц. Однако, на первый взгляд, существует большая разница между идеей "общего наследия человечества" и общей собственностью на что-либо. Понятие того, что является общим достоянием человечества, было явно выражено уже в римском праве; в первом разделе второй книги Институций Юстиниана, например, воздух, реки, море и морской берег названы "общими для всех по естественному праву". До этого идея, несомненно, подразумевалась повсюду, в не очень населенном мире, который был в основном дикой природой и где присвоение в частную или государственную собственность было нечастым. Напротив, "наследие", хотя и обозначает "то, что наследуется", не означает этого в буквальном смысле получения фактического права собственности на что-либо путем (скажем) завещанного имущества - в качестве стандартного примера, путем оставления его в завещании родителей. В последнем случае речь идет о наследстве; наследие же - это более туманное понятие, когда люди в настоящем считают, что они ценно продолжают прошлое, что их можно ценить, наслаждаться или извлекать пользу, и, как правило, поэтому его стоит сохранять. Оно часто ассоциируется с культурными артефактами и территориями выдающейся природной красоты или экологического значения, как находящимися, так и не находящимися в частной собственности.

Соответственно, хотя выражения "общий для всех по естественному праву" и "удел всего человечества", очевидно, означают одно и то же, подразумевая "открытость для использования всеми" - Юстиниан говорит, что "каждый волен" ловить рыбу в любой реке, привязывать лодку у ее берегов, строить домик на берегу моря и сушить там свои сети, потому что эти места "не принадлежат никому" - они не означают автоматически то же самое, что и "общее достояние человечества". Это очевидно в случае с культурными ценностями и природными территориями, которые особенно ценны с эстетической или экологической точки зрения, но находятся в частной собственности. Но это не столь очевидно в случае открытого океана и морского дна за пределами национальных вод, поскольку здесь идея общего наследия может прямо заключаться в том, что они недоступны для использования кем-либо по своему усмотрению.

Однако обратите внимание, что ЮНКЛОС, изменяя - возможно, возвращаясь к подтексту - процитированные выше статьи из "Декларации принципов управления дном морей и океанов" 1970 года, гласит: "Район дна морей и океанов и его недра за пределами действия национальной юрисдикции, а также его ресурсы являются общим наследием человечества, исследование и эксплуатация которых осуществляются на благо всего человечества, независимо от географического положения государств". Ключевым выражением, введенным в Конвенцию, является "эксплуатация" - в основном означающая рыболовство, бурение и добычу полезных ископаемых, - а "наследие" здесь незаметно превращено в синоним "провинции".

А теперь отметим, что хотя фраза ООН "удел всего человечества" и фраза Юстиниана "общее для всех по естественному праву" означают одно и то же, а "общее наследие человечества" может, по крайней мере иногда, подразумевать обратное в отношении права человечества на то, что таким образом описывается, все они подпадают под более общий термин "общие интересы человечества". Соответственно, тот факт, что нечто является "общим интересом человечества", ничего не говорит нам о том, открыт ли на него сезон или его следует оставить нетронутым.

Документы ООН тщательно сформулированы; договоры - это, в конце концов, юридические документы, и если их смысл не предельно ясен, то он будет таким по уважительной причине - прежде всего для того, чтобы оставить открытыми толкования или определения, когда меняющийся контекст проливает свет на то или иное. Когда в Декларации о морском дне говорится о "наследии", а в Договоре о космосе - о "достоянии человечества", то, что в первом случае может быть истолковано как иногда запрещающее или, по крайней мере, ограничивающее, а во втором - как прямо разрешающее, - это одно и то же. Декларация, определив "район и его ресурсы" морского дна, стремилась запретить как "присвоение любыми средствами", так и претензии на суверенитет над ним, но не эксплуатацию найденных там ресурсов. Как следует из Приложения III к ЮНКЛОС III, этот совершенно иной вопрос подлежит управлению, а не запрету. Примечательно, что во время публичного провозглашения долгожданного Договора об открытом море 2023 года, направленного на защиту морской жизни (см. главу 4; на момент написания статьи этот договор еще должен быть ратифицирован Генеральной Ассамблеей ООН), была высказана резкая критика в адрес неспособности Декларации достичь этого. Директор Альянса открытого моря (Ребекка Хаббард) заявила: "Две трети океана только что были отданы на волю и волю всех... Мы никогда не могли защитить морскую жизнь в океане за пределами юрисдикции стран и управлять ею". Цитируя ее слова, газета Washington Post добавила: "Международные воды сегодня - это своего рода Дикий Запад, где практически отсутствует контроль. Здесь процветает незаконный промысел, а на некоторых судах с морепродуктами даже используется рабский труд". Насколько неизбежно, что очень похожие слова могут быть применены к Луне и Марсу в ближайшие десятилетия?

В Договоре о космосе говорится то же самое, что и в Декларации о морском дне 1970 года, только в отношении суверенитета над Луной или ее частями. Договор о космосе разрешает коммерческую деятельность на Луне, в то время как Декларация 1970 года о морском дне пыталась препятствовать, по крайней мере, безудержной такой деятельности; в Декларации "присвоение" применялось к морскому дну и его ресурсам. Но, как мы видим, к тому времени, когда Декларация о морском дне превратилась в ЮНКЛОС III 1982 года, бизнес и экономические интересы государств-членов достигли удивительной эволюции намерений, интерпретируя "наследие человечества" как то же самое, что и "глобальное общее достояние" - по сути, Дикий Запад, для которого Договор об открытом море 2023 года должен стать частичным Уайаттом Эрпом. Во всех последующих договорах это разделение смыслов закрепилось.

Из этих соображений следует, что концепции "глобального достояния" и "глобального общественного блага" являются ключевыми.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению этих двух концепций, обратите внимание вот на что: в случае с гориллами и слонами разница между тем, что является "наследием человечества", и тем, что доступно всему человечеству для коммерческой эксплуатации, достаточно ясна, но она недостаточно надежна, учитывая, что мотив прибыли способен преодолеть практически любой барьер. Затушевывая границу между тем, что, с