– Да ты что?! Кошмар какой!

– Именно! Бедные люди испытывали настоящий шок и страшное потрясение! Ведь одно дело – знать, что твоя дочь находится у преступников, а ее жизнь постоянно подвергается опасности, и совсем другое – воочию видеть, как издеваются над родной кровиночкой! Многие не выдерживали такого ужаса. Три инфаркта, два инсульта, три нервных срыва, отец одной девочки от отчаяния покончил с собой. Так что число жертв этих садистов больше, чем может показаться сначала, и, боюсь, продолжает расти. Кто-то станет завсегдатаем клиник и лечебниц для душевнобольных, а кто-то просто сопьется. Да и суицидов может стать больше со временем. Не все найдут в себе силы с этим жить.

– Да, от подобного сложно оправиться. За границей есть психологи, психоаналитики. Жертвы преступлений и их родные получают обязательную помощь от государства. У нас люди совершенно не приучены обращаться за помощью, если страдают душой.

– Или на частных специалистов средств не у всех хватает. Так что мучениям бедных родителей не скоро наступит конец. А знаешь, что в этом самое страшное?

– Что?

– Ушел от ареста главарь и его близкий друг, практически правая рука. То есть они побегают немного, потом где-нибудь осядут, осмелеют и снова организуют нечто подобное. И будут новые жертвы. Это почти неизбежно.

– Понимаю, такие преступники очень опасны, но что можно сделать в подобной ситуации?

– Есть у меня одна идейка, – медленно, словно нехотя протянул Генка. А я поняла, что мы плавно подошли к самой сути нашей беседы.

– С удовольствием послушаю.

– На сей день суд над бандитами полностью завершен, вина всех фигурантов доказана. Все без исключения участники банды, даже те, кто находится в бегах, получили солидные сроки.

– Правда?

– Да, ввиду особой опасности отсутствующих осудили заочно. Был очень громкий судебный процесс, который широко освещался в прессе. Но ты же в последнее время все больше по заграницам работаешь, не все наши новости слышала.

– Это точно! Новостями интересоваться мне особо некогда было, знаешь ли. Так что именно ты придумал?

– Понимаешь, бандиты гастролировали по всей стране. Но некоторые из них – местные уроженцы, то есть из нашего города или области. Поэтому у меня есть теория, что и скрываются беглецы где-то поблизости. Или скрывались в самом начале, может быть, получили помощь у местного криминала. Значит, если знать, за какие ниточки тянуть, можно и затерявшийся след преступников отыскать.

– Пожалуй, есть в твоей теории рациональное зерно. Но на стопроцентный успех я бы не рассчитывала. Наоборот, слишком много в ней разных слабых мест и темных пятен. И сорваться все может в любой момент. И потом, как узнать, за какие ниточки тянуть? У тебя есть чьи-то показания на эту тему?

– Нет! Беглецов никто сдавать не стал и, думаю, ни за что не станет. Полагаю, и это не только мой вывод, члены банды сами как огня боятся своих вожаков. Так что будут молчать, чтобы лично не нарваться на месть психопатов.

– Тогда что? Можно, конечно, устроить рейды по притонам или пустить агентуру по следу беглецов. Забросить, так сказать, сеть пошире. Но делать это надо было по горячим следам. Да и гарантии на успех никогда нет. Теперь же, наоборот, если они где-то поблизости, могут насторожиться да уйти поспешно и залечь еще глубже.

– Правильно мыслишь, подруга! Но моя идея основана вовсе не на этом!

– Тогда что именно ты придумал?

– На всех записях, что мы нашли, за кадром звучит голос одной и той же девушки. Это Алина Полякова, она снимала видео и была любовницей главаря банды. Вадим Сидоров его фамилия, кстати, а дружка Каменев зовут, Александр.

– Петров, да возможно ли это? Среди бандитов, что похищали и насиловали, была девушка?! – несказанно удивилась я. – И ее там не удерживали? Она оставалась с маньяком добровольно? Имела с ним близость? И лично участвовала во всех издевательствах? Это просто невероятно!

– Да, я уж не могу сказать какого рода были те отношения, что связывали Вадима и Алину, на этот счет нет подробностей в деле. А девушка была очень немногословна. Но она оставалась в банде добровольно, это установленный факт. Более того, тот факт, что только она снимала изнасилования на пленку, можно считать тоже установленным. Специалисты доказали: на записи за кадром все время только ее голос. И на обнаруженном оборудовании ее отпечатки имеются.

– Это поразительно! Подобное очень редко встречается!

– Тогда я тебя еще больше удивлю. Это Алина подбивала парней на более изощренные издевательства, а вот приходили в голову они им самим.

– Невероятно. Женщины очень редко бывают лишены сочувствия и сострадания. А для подобных действий нужно быть законченным социопатом.

– Психиатрическую экспертизу мы тоже проводили, кстати. Медики сделали вывод, что Алина Полякова полностью вменяема и отдавала отчет своим действиям.

– Социопатия – это не расстройство психики как таковое. Эти люди и мыслят вполне адекватно, и могут производить впечатление нормальных, если пожелают. Это скорее расстройство поведения. Многие психологи считают, что социопаты генетически лишены совести.

– То есть это проблема наследственная?

– Это всего лишь одна из теорий. Так мы продолжим. Значит, Алина Полякова была осуждена вместе с остальными членами банды?

– Да, и получила весьма внушительный срок, с пребыванием в колонии строгого режима. Правда, потом ее адвокат добился пересмотра дела и некоторого смягчения приговора. В частности, изменения места отбывания наказания. И так как Алина молодая девушка, ей нет и двадцати, суд пошел навстречу.

– И где она теперь?

– Уже чуть больше года в женской колонии под Тарасовом.

– Правда? Обычно, если статья серьезная, преступника отправляют гораздо северней и не посмотрят, что это молодая женщина.

– Ты совершенно права, – кивнул Генка, – это я поспособствовал, чтобы Полякову здесь оставили.

– И зачем, любопытно?

– Есть некоторые соображения.

– А, – мелькнула у меня догадка, – ты хочешь с помощью Алины выманить Вадима, а может быть, даже и Александра?!

– Ты не совсем права, но мыслишь в верном направлении. Как я уже говорил, и Вадим, и Алина оба родом из этих мест. Алину воспитывала родная бабушка, которая все еще проживает в Тарасове.

– Так, и что?