определенно был просрочен. Собрала скатерть-самобранку аккуратно в исходное положение и вынесла из дома, у ворот стоял большой бак типа мусорки, решила пока туда все сложить.

Раз я тут на время задержусь, надо подумать о пропитании. Обследовала два других углубления в печи. В одном было пусто, а во втором лежала желтая монета. Не золотая, не медная, а именно желтая. С двух сторон монеты была выгравирована корона. Наверняка здесь есть кафе или магазин, где еду покупают. Но вряд ли на эту монету можно разгуляться, иначе б ее просто так тут не оставили.

Раз поесть не удалось, так прилечь бы. И тут меня осенила мысль — чердак! Подошла к дальней стене и увидела тонкую лестницу, свисающую с чердака. Потянула за нижнюю ступеньку, и лестница со скрипом спустилась вниз. Я поднялась на чердак и приятно удивилась. Мой второй этаж был больше Настасьи Андреевны, по крайней мере, стоять я тут могла в полный рост. От головы до крыши было еще несколько сантиметров. На чердаке у одной стены стояла простая деревянная кровать с тонким матрасом, у другой — шкаф.

В шкафу висели белые рубашки и три сарафана: голубой в белый горох, розовый с вышитыми красными пионами и синий в какой-то мелкий цветочек. Внизу шкафа валялся белый кокошник, белая лента, маленькое зеркальце и пара толстых свечей.

Комната была вполне чистая, так что я ее быстро привела в порядок. Вынесла на улицу матрас и одно платье — синее в белый горох. В целом, все платья показались мне миленькими, и они определенно больше подходили для здешних мест, чем то, черное с рюшами, в котором я сюда попала и до сих пор в нем шлялась. Матрас также подвергся выбиванию, пока вся пыль из него не вышла.

После пылевых процедур очень захотелось вымыться. Кажется, у меня даже волосы стали цвета домашней пыли.

Взяв сарафан, я отправилась на задний двор. Деревья надежно закрывали от любопытных взглядов соседей. Поэтому я повесила сарафан на ветку дерева, набрала ведро колодезной воды, стащила с себя одежду и намылилась огрызком мыла, которое нашла у колодца. Затем пару раз облилась ледяной водой. Освежающий душ подействовал отлично. Пыль смылась, волосы от чистоты даже скрипели.

— Каайф.

И только теперь я поняла, что нет полотенца. Хорошо, что ветер был теплый, и можно было даже немного позагорать. Блаженные мысли прервала светлая голова Пети, появившаяся из-за стены дома.

— Хозяюшка, кличу тебя, кличу, а ты оказывается здесь… Ой, извиняй! — Петя сильно покраснел, тут же закрыл глаза рукой, отвернулся и ушел к крыльцу.

Я успела только схватить с ветки сарафан, и то он зацепился, пришлось неуклюже тянуть ветку, чтоб хоть как-то прикрыться. Когда парень смущенно скрылся из виду, быстро натянула одежду. Очень быстро, конечно, не вышло, так как ткань не сильно хорошо села на мокрое тело.

Когда я вышла, Петя еще раз попытался извиниться, а затем спросил:

— А чего ты во дворе-то моешься, а не дома?

— Да где дома мыться-то?

— В баньке, за печкой.

У меня глаза на лоб полезли от такого заявления. Я обошла весь дом, не было там никакой бани. Парень повел меня в комнату. Увидев, как чисто все намыто, даже присвистнул.

Он подошел к печи, положил на нее руку, и печь отодвинулась, как на доводчиках. Мне осталось только охнуть. За печкой была небольшая деревянная банька. На стене висел веник, а на лавке стояло деревянное ведро с ковшом.

— Ты затапливаешь печь, и если хочешь попариться, открываешь вот эту заслонку. Тепло туда и пойдет.

Петя выдвинул красную заслонку, показывая мне, как это делается. Очень удобный механизм.

— Я это, принес инструменты. Ставни сейчас починим, а потом траву скосим.

Пока Петя снимал, чинил да устанавливал обратно ставни, я решила помочь ему и покосить траву. Очевидно, про газонокосилки тут и слыхом не слыхивали. Так что парень принес с собой косу. Ее наточенное лезвие сияло на солнце. Я аккуратно взяла косу за ручку, опустила ее на землю, слегка приподняла, прикинув, какой высоты трава будет красиво смотреться. Замахнулась, и лезвие опустилось на траву. Еще взмах — и коса срезала больше травы. В общем, я приноровилась, и это было довольно просто. Трава падала поверженным врагом на землю.

— Ой-ой-ой, ты чего творишь-то, нельзя так косить.

— А я кошу неправильно?

Ну что значит неправильно — результат-то есть. Вот траву скосила, значит верно все. Но выпендриваться было не время, он мне все же помогал. Петя взял у меня косу, показал правильную стойку и верные движения.

— На, теперь ты.

Я послушно взяла косу, встала в боевую стойку, занесла инструмент, и у меня сразу свело запястье.

— Аай! Это не просто!

— Конечно, и не женское это дело. Вон иди гостей встречай. А я тут скошу все быстренько.

В воротах стоял коник Настасьи Андреевны. Через его спину были перекинуты два каких-то тюка. Потирая запястье, пошла навстречу.

— Баба Настя решила, что вы тут с голоду помираете.

Вот уж было точно кстати. Есть хотелось невозможно.

— А ты чего хочешь, Снежана? Может свежей воды?

— Я те рыба что ль какая… воды. Если в кульках морковка есть, то буду рада. А че это у тебя банки выставлены в огороде?

— Они порченые все, не знаю, что с ними делать.

— Сдай за деньги.

Я даже остановилась от неожиданности. Значит у них тут стеклотару принимают. Сдам банки и хоть пирог или кашу куплю себе. Ай да коник, спасибо за подсказку. Ох ты ж, что за «ай да коник», уже и говор их перенимать начала. Ох, освоюсь тут, заживу!

А и правда, чего б не остаться? Вроде пока все неплохо идет. Вон Петя уже половину огорода выкосил. Ничего себе, молодец какой.

Пошла накрывать на стол. Коник остался в огороде, наблюдал за покосом и советы давал, чем очень раздражал Петю.

Я принесла в комнату два свертка. Оба похожи на скатерть-самобранку, только один из тонкой ткани, а второй очень плотный. Может в нем еды больше? Взяла тот, который толще и вытряхнула на стол. По столу, лавке и полу запрыгали расческа, кусок мыла и пара желтых монет. Оказалось это был обычный кулек из полотенца с посылкой от бабушки. Очень мило с ее стороны, надо будет потом отблагодарить. Я быстро собрала все, что разлетелось по комнате, и положила на печку. Взяла второй кулек и вытряхнула на стол. На скатерти появились чашки, самовар, две большие тарелки со щами и