бодрым кабанчиком. Один за другим появлялись дома. Первый, где хозяева посадили картошечку. Второй, с резными ставенками и яблонями в саду. Третий…

Эдик остановился как вкопанный.

От третьего уцелело лишь две стены и часть крыши. Остальное, как промышленным лазером срезало. Аккуратненько так. Полукругом.

Что оставляет такие следы, Альдеррийский лорд знал, как никто. И что оттуда может вылезти тоже. Один монстр уже вылез, вон он, в речке плескается…

Эдик метнулся к ближайшему забору. Там схоронился в густых зарослях лебеды.

Замер. Прислушался.

Тихо.

Можно даже сказать — мертвенно тихо, а в деревне так быть не должно. Коровы, куры, собаки, всё это мычит, кукарекает, лает… А здесь только ветер носится по дворам, да яблоневые кроны шумят.

Ветер-то и ответил на все вопросы разом, принёс смрад тлена, пожарища и ещё один — едва уловимый. Но Эдик слишком хорошо его знал. Так пахнет горелая плоть, и вряд ли здесь шашлык в огонь уронили. Второй порыв, посильнее, добавил неприятных ощущений — в носу засвербело от ядрёного духа падали.

Связать портальный след, неправильную тишину и характерные запахи, было несложно. От предчувствия нехорошего по спине пробежали мурашки, во рту пересохло, руки сами собой сложились в магический знак. Вывод напрашивался очевидный — в деревню прорвались монстры из параллельных миров. И они в одиночку не ходят, или размерами с карьерный бульдозер, а он даже топор потерял.

Впрочем, топором здесь вряд ли отмашешься.

— Твою же мать, как же всё забодало, — шёпотом ругнулся Эдик и приник к щели между досок забора.

Смотрел долго, но понятней не стало — много ли насмотришь в заборную щель. Делать нечего, надо идти выяснять.

«Эх, мне бы сейчас хирд менникайненов… Хорошо, пусть не хирд, всего лишь звено верхом на быках, тогда бы да… Тогда бы я здесь всех мигом построил. Но если бы у бабушки была писька, она была бы дедушкой. Так и тут. Чего нет — того нет, а мечтать о несбыточном можно до морковкиного заговенья».

Эдик сокрушённо вздохнул, поднялся и отправился на разведку. Снадобье троепольской целительницы помогало справляться с дрожью в коленках, иначе бы давно ударился в панику и пустился в бега. Но даже так он представлял себя незаметной мышкой, когда скользил вдоль заборов.

Деревенька была небольшой и центральной улицы, как таковой, не имела. Хозяйства в произвольном порядке располагались на склонах холмов или прятались в хвойном лесу. Между дворами петлял пыльный просёлок. Эдик перебегал от участка к участку, заглядывал в каждый дом, осматривал каждый сарай, каждый гараж…

Никого.

Местные словно канули в воду вместе со скотиной и птицей. Портальные твари тоже не встретились, но вот следы их присутствия попадались. Ворота везде нараспашку. Двери местами повыбиты. Повсюду летает пух и перо. А как-то Эдик наткнулся на почерневшие кровавые пятна и парные борозды на земле. О плохом не хотелось бы думать, но здесь явно кого-то убили, а потом волокли.

— Будем надеяться, что животное, — пробормотал он под нос и отправился дальше.

Таким макаром добрался до центра посёлка. Как понял? Да просто. По унитарной коробке, сложенной из белого кирпича. Она торчала двухэтажным бельмом на открытом пространстве и явно осталась с советских времён. Сельсовет, наверное, бывший. А может, и нынешний, кто его знает.

Прежде чем идти дальше, Эдик решил осмотреться потщательнее и юркнул в крайний, ещё необследованный, дом. Убедился в отсутствии гостей и хозяев, прошёл в зал, плюхнулся на диван, с облегчением откинувшись на мягкую спинку. Сил на всю эту беготню ушла прорва, даже с пилюлей тётушки Дрины.

Ох, отвык он от таких переделок. Ох, отвык.

Слегка оклемавшись, Эдик выбрал окошко, спрятался за занавеской и принялся наблюдать.

Действительно, сельсовет, ну или как там теперь обиталище сельских властей называется. На поляне перед забором выстроились в рядок автомобили: чёрная тридцать первая «Волга»; видавший виды четыреста шестьдесят девятый «УАЗ» в цвете хаки; и, по уши заляпанный грязью, «Патриот» на зубастой резине. Машины в пыли. Похоже, стоят здесь давно.

А вот заборчик нарядный, покрашенный в синий, белый и красный. Дальше — высокие голубые ёлки в некоем подобии парка. У входа в здание — круглая клумба, почему-то без цветника, и даже чей-то бюст через ветки просвечивал. Чей именно, Эдик не разобрал. Далековато, деревья мешали, да и смотрел совсем не туда. Его взгляд приковало другое — на каждой штакетине белело по черепу. Коровьи, собачьи, бараньи и…

…человеческие. Их было больше всего.

Эдика бросило в пот, мышцы в миг превратились в желе, колени ослабли. Он всё же нашёл жителей этой деревни.

Вот они. Все.

Висят на заборе.

***

Эдик, побывал не в одной битве, не единожды проливал кровь врага, видел смерть… Сейчас его трясло, словно юную гимназистку. Он, конечно, всякого повидал, но это уже перебор. Даже по меркам сурового Аркенсейла.

Когда он привёл нервишки в порядок, пришло осознание, что прятаться, смысла особого нет. Пришельцы, походу, уже свалили отсюда. Рыщут где-то в поисках новых деревень и новой добычи.

С этими мыслями Эдик покинул свой наблюдательный пост и направился к сельсовету. Не скрывался, шёл напрямик. У забора его снова накрыло. Он икнул, унимая рвотный позыв, и усилием воли заставил себя идти дальше.

У «клумбы» Эдик снова чуть не сблевал. Цветы не росли, потому что здесь было кострище. Выгоревшее пятно необъятных размеров — издали немудрено перепутать. Вот эти три глубоких дырки в